Мадам Помпадур. Некоронованная королева
Шрифт:
Но оказалось, что запах пота и пудры – это запах самого Версаля. В «этой стране» устойчиво пахло пылью, старыми париками, немытыми телами и крепкими духами, призванными перебить остальные запахи. С париков и лиц щедро сыпалась пудра, оставляя седой налет на всем, в огромных париках и накладках из волос водилось немыслимое количество больно кусавшихся насекомых, огромные фижмы были страшно тяжелыми и неудобными, бывали случаи, когда, неловко повернувшись, дама сбивала с ног стоявшего чуть сзади кавалера. Пыльно, тяжело, неудобно, но все по правилам этикета и никак иначе.
Первым, что отменила лично для себя новая фаворитка, были мушки, пудра и румяна. Для портретов от нее требовали ярких пятен на щеках, иногда приходилось раскрашиваться и для приемов, но никак не каждый день!
Маркиза заказала себе туфельки на каблуках, какие бывали только у мужчин, и носила их с легкостью. Пока дамы за такой модой не следовали, наоборот, осуждали.
Кроме того, по слухам, она принимала ванну почти каждый день. Дело было не в расточительности, воду можно наносить, а в том, что это вредное излишество, ведь всем известно, что через чистые поры в организм проникают болезнетворные бактерии. Придворные качали головами, теперь понятно, почему у новой фаворитки столь слабое здоровье, да она его смыла!
Приучить придворных и даже короля мыться так и не удалось, они продолжали пахнуть потом и пылью, чесаться от множества блох, любили холодные скользкие шелка за то, что в них не водятся вши, и предпочитали сильные благовония, чтобы перебить вонь.
Остальные переделки были пока впереди, сначала надо освоиться в Версале, понять, кто есть кто, а тогда что-то менять.
Война в «этой стране»
– Сир, переделки в Шуази будут вечными и повлекут очень большие денежные расходы…
– Но что делать, нельзя же жить постоянно в одних и тех же интерьерах? Кроме того, мне показалось, вам понравились эти переделки…
Людовик был немного неприятно удивлен, любовница так хвалила его задумку с новыми фресками, террасой над Сеной… Но Жанна кивнула:
– Мне очень понравились ваши задумки в Шуази, еще многое можно было бы сделать, но и в Шуази, и в Версале, и в Тюильри столько недоделок, что здания вот-вот начнут попросту рушиться! У королевских дворцов не должно быть осыпающихся углов! Ваш прадед оставил вам дворцы в великолепном состоянии, а сейчас это состояние все больше становится плачевным.
Король в изумлении уставился на маркизу:
– Кто вам это сказал?
– Хотите убедиться сами? Пройдемте немного по парку и вокруг дворца.
Людовик просто из любопытства кивнул, они оделись и действительно прогулялись вокруг зданий. Увидев и впрямь облезлый угол Трианона, король едва не принялся топать ногами, но маркиза легко нажала на его руку:
– Я вам сейчас объясню, в чем дело. Не стоит ругать тех, кто ответствен за содержание здания, им просто не выделяли деньги.
– Значит, надо наказать тех, кто не выделял! Хорошо, что вы обратили мое внимание на такое безобразие. Королю жить в ободранных зданиях?!
– Сир, спокойней, пожалуйста, что вы ругаетесь, как разгневанный муж? Кстати, кружева на вашем камзоле совершенно не сочетаются с кружевами на воротнике, попросите заменить.
Сбитый с толку Людовик теперь уставился на свои рукава:
– Да?
И снова прелестная ручка маркизы легла на его запястье:
– Сир, я хочу, чтобы мой любимый король был прекрасен во всем и жил в прекрасных апартаментах.
Людовик уже понял, что маркиза отлично знает истинное положение дел и знает, как исправить положение. Пришлось прислушаться.
Королевские здания действительно постепенно стали приходить в плачевное состояние просто потому, что до них не доходили руки. Должность директора королевских зданий, в ведении которого находились не только постройки и их интерьер, но и руководство королевскими академиями живописи, скульптуры и архитектуры, а также наука, долгое время была занята генеральным контролером финансов Филибером Орри чисто из соображений экономии.
Генеральный контролер считал, что вполне способен руководить градостроительством и искусством вообще между делом, и попросту не справился с огромным объемом работы. Но если искусство продолжало развиваться и без чуткого руководства господина Орри, хотя и предпочло бы, чтоб его поддерживали, то здания постепенно начали приходить в упадок. Новые почти не строились, а старые латались наспех все в тех же целях экономии. Любая переделка интерьеров королевских дворцов вызывала у экономного Орри зубовный скрежет и головную боль.
Но Орри получил отставку, о которой еще в прошлом году просил сам. Эту отставку, конечно же, связали с именем новой фаворитки, ведь всем известно, что она ставленница Парисов, которые с Орри в не лучших отношениях. Мало того, маркиза предложила королю на должность директора королевских зданий де Турнеэма с последующим занятием этой должности ее братом Абелем, ставшим маркизом де Вандьером.
Людовик почувствовал себя почти в западне. С одной стороны, ему вовсе не хотелось идти против воли фаворитки и отказывать ей, с другой – король прекрасно понимал волну слухов из-за такого назначения, кроме того, он очень не любил новых людей вокруг себя, да еще и из Парижа, а не Версаля!
Жанна пожала плечами:
– Я не прошу назначать де Турнеэма росчерком пера. Просто я не знаю более достойного для такой должности человека. Вы могли бы познакомиться с ним сами и решить, насколько я права или не права. В конце концов, есть должности, для которых важнее не родословная, а деловые качества. Кто из принцев или герцогов согласился бы все время разъезжать по стройкам и контролировать работу подрядчиков и архитекторов?
Возразить против столь разумных рассуждений, хотя и прозвучавших из уст прелестной женщины, было нечего. Людовик только покачал головой: