Мадемуазель травница
Шрифт:
Но будь на моем месте кто другой, например, действительно неопытная травница и ей бы понадобился мудрый советчик? Что тогда? Я даже загрустила. Жалко стало юную, наивную и вымышленную мадемуазель.
Я вздохнула и прибавила шагу. С каждой минутой лес казался все опаснее. Шуршание перемежалось со скрежетом, где-то чуть впереди скрипело дерево.
Что-то мне все это не нравится.
У прошлой травницы наверняка не было таких проблем. Поговаривали, сам друид к ней хорошо относился. Да и в деревне любили… А вот мне хоть и обрадовались, но с настороженностью. Все ожидали старуху, а тут я — двадцать лет и платье в цветочек.
Прошлую травницу ценили за достойный образ. Она была седа, морщиниста и солидно кряхтела, когда наклонялась. Вот ее они уважали. Даже сами ходили за простыми травами и сами же ей платили за них. Меня так вряд ли зауважают.
Лес меж тем заволновался. Ветер пробежал вперед, зашуршали листья. Я вся покрылась мурашками, будто эти шорохи прошлись и по коже. А потом раздался рык. Грудной, низкий, страшный. Я сбилась с шага и тут же подхватила юбку, чтобы рвануть вперед.
Вот как бы на моем месте справилась старушка? Бег по корням в темноте с корзиной на локте и фонарем в руке — это не для пожилой мадам.
Другое дело, что только бестолковая мадемуазель могла ушлепать в лес на ночь глядя. Ни одна мадам себе такого приключения не придумает.
Сзади приблизился шум, который быстро преобразился в топот ног.
Я выронила фонарь и помчалась что было сил. Не догонишь!
До дома оставалось немного. Как наяву я видела хлипкий заборчик, а за ним и толстую дверь с медной ручкой. Хотя в темноте могло привидеться.
Топот раздался слишком близко, и чья-то крепкая рука с когтями схватила меня за плечо.
— А-а-а! — грозно закричала я, разворачиваясь. Косматая рожа не то человека, не то животного наклонилась ко мне. Я охнула и размахнулась корзинкой. Врезала что было сил по его морде. Хрясть! Бац, бац — второй, третий удар, пока руку не отпустил. Только тогда у меня немного успокоилось сердце.
— У-у-у, — завыл он. — Дура!
Это что же, чудище по-человечески говорит?! Я опять размахнулась корзинкой. Он, паразит, увернулся.
— Ты совсем ополоумела? Честных людей бьешь!
Косматая рожа отдалилась, и в свете выглянувших звезд я теперь видела только очертания. Не очень-то пугающие. Недокормленное какое-то страшилище оказалось.
— Какой честный мужчина крадется ночью за девушкой?
— Который, дурень, думал, что мадемуазель заблудилась! И ей нужна помощь. — Он замолчал и потрогал лицо. — Что ты там собирала в корзину? Камни?
— Цветы! — Я выдержала паузу и добавила: — Камень там уже был.
— Ты… — запнулся он. — Ты носишь камень? Зачем?
— А что делать хрупкой мадемуазель в лесу без камня в корзине? — спросила я. — Я же современная девушка… К тому же камень всегда пригождается.
Чудище замерло. Еще раз потрогало лицо. Его фигура как-то накренилась и начала оседать.
— Эй! — Я забеспокоилась, мертвый у порога — плохая примета для лавки травницы. — Ты что там удумал?
Фигура в плаще все клонилась и клонилась, а потом и вовсе растянулась на земле.
Не было печали, если б трупик не встречали.
Ветер лениво потрепал полы его плаща и тут же пропал. Установилась какая-то подозрительная тишь.
Сердце уже не так бойко билось о ребра, азарт бега и драки ушел. И я внимательнее присмотрелась к чудищу. Вообще, как только он заговорил, я почти сразу успокоилась. С человеком справиться немного ума надо. Особенно для такой мадемуазель, как я. Четверть четверти от крови полуоборотня не шутки. Да и в целом люди не так страшны. То ли дело вурдалаки. Хотя мадам Тома говорила, что и их я бы одолела. Руки у меня крепкие.
Но я все равно надеялась, что в лесу, где есть друид, нечисть не селится.
В своих мыслях я забрела далеко и какое-то время ничего вокруг не замечала. Только странный ветер смог согнать задумчивость. Порыв пролетел мимо меня и затих.
Я переступила с ноги на ногу, еще раз посмотрела на темнеющий плащ и повернула к дому.
Тело у задней двери мне не нужно. Так что можно «чудищу» и помочь… И голос у него приятный, с еле заметной хрипотцой.
М-да, убеждать себя в чем-либо, имея в запасе «приятный голос», последнее дело. Но я махнула рукой, взяла новый фонарь и поудобнее перехватила корзину.
Мужчина все же был жив и совсем не походил на чудище. На голове у него росли вполне обычные темно-русые волосы. Они немного растрепались, но все еще были собраны в хвост.
Лицо тоже оказалось человеческим. Чистый высокий лоб, милые пушистые ресницы, прямой нос… И борода. Она ему, безусловно, шла, только делала старше своих лет. Густая, доходящая почти до груди, но подстриженная, волосок к волоску.
Я размяла в пальцах листик резь-травы и сунула мужчине под нос. Жаль, при свете фонаря не видно цвета глаз. Но глаза у «чудища» большие. Хотя нет. Во всем виноват ядреный запах резь-травы.
Мужчина закашлялся, захрипел, но очнулся.
Без лишних слов мы кое-как доковыляли до домика. Я усадила «чудище» на табуретку к столу и ужаснулась.
— Кто ж тебя так подрал? — Его штаны свисали клочьями с ног, рукав куртки намок от крови.
— Да роют тут… неизвестно кто и что. Упал я. Лечить-то думаете, травница? Или так и будете разглядывать?
— Лечить? Не я калечила, не мне и отдуваться, — ответила, радуясь, что это не моя корзиночка чуть его не упокоила.
— Так, значит. Отлыниваете от своей работы? — Он к чему-то хрустнул пальцами. — Запомню и запишу. Хоть воды принесите, мадемуазель травница!
Вроде и голос такой с хрипотцой, и лицо симпатичное, но что за неприятный тип. Не стоило звать его в дом.
— Да запоминайте, мне-то что!
Но все же сходила за тазиком к рукомойнику, что поблескивал в углу моей единственной комнаты.
— Когда травница оказывается на новом месте, — продолжил мужчина, — Она не бродит по лесам, а ждет друида.
— Ваш друид не изволил явиться. — Я внимательнее пригляделась к гостю.
Что меня дернуло привести в дом чужака? Почему не вынесла воду и травы на улицу? Я не отличаюсь излишней доверчивостью, а тут один взгляд, голос — и «добро пожаловать».