Мафиози из гарема
Шрифт:
– Так ты не Птенчиков, ты Пушкин! – в восторге завопил Егор. – Александр… ох, не могу… Сергеевич!
– Отставить истерику! – рявкнул потерявший терпение Иван. – Ты хоть жену-то свою помнишь?
– Варька… – выдохнул разом побледневший Егор и собрался потерять сознание.
– Она жива!!! Я переправил ее в ИИИ.
– Ви-и-и? Тьфу, я хотел сказать: вы ее спасли?
– Да. Теперь ты веришь, что я мэтр по неразрешимым вопросам?
Егор настороженно кивнул головой и, не удержавшись, снова хихикнул.
– Тогда за дело.
Незнакомец, упорно именующий себя Птенчиковым, сделал ослу
– Обвяжись вокруг талии, и мы тебя вытащим, – скомандовал любитель пушкинских историй. Егор решил не спорить. Ослиный волос оказался на удивление прочным. Животное весело взбрыкнуло и всосало свой хвост обратно, не забыв уложить размотанную нить аккуратным пучком.
Далее безудержно хихикающего Гвидонова погрузили Горбунку на спину и повезли на берег, к батискафу. Гений технической мысли лишь поинтересовался, куда делись все его стражники.
– Я надоумил их поискать клад, – отмахнулся мэтр по неразрешимым вопросам. – Старый трюк, издавна используемый разными хитрецами.
В батискафе Гвидонов окончательно пришел в себя и наконец поверил, что и впрямь видит своего учителя, Ивана Ивановича Птенчикова. Лететь в будущее парень категорически отказался – кто же будет помогать мэтру бороться с разгулом преступности? Птенчиков все же настоял на его медицинском осмотре. Егор быстренько смотался в ИИИ и вернулся обратно с внушительным запасом транквилизаторов и нейтрализаторов. Его признали условно пригодным к несению службы, но из батискафа порекомендовали не выпускать. Умиротворенный после медицинских процедур и видеофонического общения с оживающей женой, Егор пристроился у иллюминатора и погрузился в медитативное созерцание глубин Мраморного моря, изредка похихикивая над проплывающими мимо рыбками.
Угрюм-Угу, зловещий Черный евнух, нагоняющий страх даже на самых закаленных в интригах придворных, торопился по своим многоважным делам. Однако в это утро Фортуна явно не благоприятствовала доверенному сановнику султан-валиде: когда он пересекал первый двор, от группы мающихся скукой янычар отделился гарный хлопец Андрийко и преградил ему дорогу:
– Здоровеньки булы, почтеннейший. Так шо там, говоришь, с моей коханой Ксюней? – ласково поинтересовался он, поигрывая небольшим, но очень острым топориком.
Евнух встал как вкопанный и, не мигая, уставился на янычара.
– Ты, кажется, говорил, что муфтий собирается посадить ее на кол?
– Неужели я ошибся и муфтий назначил ей другую кару за прелюбодеяние? – изобразил изумление Угрюм-Угу, начиная медленно пятиться.
– Прелюбодеяние? – взревел Андрийко. – Да моя Ксюня чиста как овечка! В смысле, никто и не думал предъявлять ей никаких претензий, это все твои гнусные выдумки.
– Что уж, и пошутить нельзя? – пробормотал евнух и вдруг с места в карьер рванул по направлению к дворцовым покоям.
– Держи его! – взревел неудовлетворенный разговором Андрийко и под бодрящее улюлюканье янычар припустил следом.
Визжа совершенно по-бабьи, евнух мчался к единственному безопасному для него месту – султанскому гарему. Хлопец не отставал, а где-то позади дружно топали его вооруженные приятели. Шансы Угрюма-Угу на спасение стремительно таяли, но внезапно он проявил тактическую смекалку и, ринувшись напрямик через колючий кустарник, умудрился ворваться в заветные двери первым. Разгоряченный погоней Андрийко успел проскочить следом, но тут не привыкшая к подобным безобразиям охрана гарема наконец очнулась от спячки и самоотверженно сомкнула ряды перед самым носом его «однополчан».
Андрийко промчался лабиринтом петляющих коридоров и успел заметить окованную медью дверь, за которой скрылся его коварный недруг. Запоры оказались на редкость крепки.
– Выходи, гад, драться будем! – вопил гарный хлопец, потрясая своим топориком. И тут дверь распахнулась. На пороге стояла султан-валиде:
– Ого, да у нас гости! – Из-под плотной паранджи ее голос прозвучал глухо и как-то неровно, будто сиятельная повелительница изволила запыхаться. – Добро пожаловать на территорию гарема, красавчик. Мне как раз нужен новый евнух. Белый.
Она резко хлопнула в ладоши:
– Взять его!
Подкравшиеся сзади евнухи скопом навалились на растерявшегося хлопца и стянули его могучие конечности шелковыми шнурами, завязав концы бантиком.
Боевые соратники хлопца Андрийки стояли дружным фронтом у входа в гарем. Напротив них плотной шеренгой выстроились вооруженные евнухи внешней охраны. Так они и переругивались, осыпая друг друга отборнейшей бранью, но не решаясь перейти к открытым боевым действиям.
Ситуация накалялась. Продлись это противостояние еще минут десять, и темпераментные янычары, скорее всего, схватились бы за ятаганы и топоры. Но тут по рядам евнухов пронесся подобострастный трепет, и на авансцену выступил разъяренный Угрюм-Угу:
– Кончай базар! – прошипел он угрожающе.
Янычары несколько смешались, но не отступили:
– А ты верни нам нашего товарища!
– Поздно. Теперь он будет нашим товарищем, – поганенько ухмыльнулся Черный евнух.
– Как… как… – начали заикаться потрясенные янычары, а стоящие напротив евнухи залились радостным смехом. Вдруг внимание Угрюма-Угу привлек несущийся напрямик через ухоженные газоны человек. Перепрыгивая клумбы, он высоко вскидывал худые ноги и взбрыкивал, будто норовистый жеребец. Черный евнух с удивлением узнал визиря. Надо сказать, подобные экзерсисы были совершенно не в его стиле. Добежав до крыльца, Осман-Ого едва не рухнул от перенапряжения.
– Мир тебе, великий визирь, обладающий не только силой разума, но и крепостью ног, – с недобрым предчувствием поприветствовал его Угрюм-Угу. – Что заставило тебя уподобиться неверной жене, спасающейся от праведного гнева супруга?
Запыхавшийся визирь хотел ответить столь же учтиво, но лишь распахивал рот, жадно глотая воздух:
– Достойнейший… прозорливейший… доложи несравненной… затмевающей… Срочно!!!
– Что случилось?! – сурово нахмурился главный евнух.
Великий визирь всплеснул руками и, сделав шаг вперед, припал к его уху: