Мафия-93
Шрифт:
Пирий мгновенно перебрал в памяти все эти фамилии. Хорошилову и Шульженко помнил – тут не зацепиться, письменных доказательств не осталось – он распорядился по телефону пойти навстречу этим гражданам, а вот с Заровским? Черт его знает, сколько их было, всех не припомнишь… Да, наверное, и с Заровским все в порядке.
Сказал, уставив взгляд во что-то над головой Сидоренко:
– Я отбрасываю ваши инсинуации. Категорически и решительно. Наговорил ваш Микитайло глупостей, а вы, ответственные работники прокуратуры и милиции, как младенцы, уши поразвесили.
«А в нем пропадает неплохой оратор, – думал Сидоренко. – Если бы был честным и порядочным… Организатор, энергичный, но что поделаешь – преступник… Ну и демагог! Слова какие произносит, на митинге такому и поверить можно…»
Встал и сказал:
– Ухожу, пока вы не раздавили меня, как блоху. Однако мы еще встретимся, и не обещаю, что эта встреча будет приятной. Для вас, конечно.
Он направился к двери.
Глава V
МАРАФОН
(Окончание)
В дверь без стука заглянул коротко остриженный человек в роговых очках. Смерил Соханя любопытным взглядом, сказал:
– Меня направили к вам. – Зашел в кабинет, отрекомендовался: – Лукьян Петрович Марчук. Откликнулся на ваш запрос по радио:
«Вот и первая ласточка…» – обрадовался Сохань и почему-то вспомнил поэта, пропел в мыслях: «Что день грядущий мне готовит, его мой взор напрасно ловит…»
Сергей Аверьянович вышел из-за стола, подал гостю стул, сел напротив, приготовился слушать.
– Значит, услышал я радио, – сказал Марчук, – вчера вечером, а сегодня отпросился с работы…
– Мы дадим вам справку, – перебил Сохань, но гость, возражая, покачал головой:
– Нет необходимости. Надеюсь, не задержите? Так вот, говорили по радио про Хусаинова и гараж. А я как раз и дал ему ключ. Не жалко, я в гараже только по субботам и воскресеньям бываю, работа, знаете, устаешь…
– Где работаете? – поинтересовался Сохань.
– Выходит, не слыхали? – удивился Марчук. – А обо мне в газетах пишут и по радио… Заслуженный строитель.
Сейчас Сохань вспомнил и осудил себя: как он мог забыть, о Марчуке газеты действительно писали…
– Откуда вы знаете Хусаинова? – спросил.
– Его племянник со мной на строительстве – вот так и познакомились. Сколько раз выпивали, а потом, когда я новую машину брал, то занял денег у Филина. Дал, не задумываясь, целую тысячу. Потом ключ от гаража попросил: у меня гараж что надо – бар в подвале, и, думаю, Филя туда с девкой
Сохань достал из ящика ключ.
– Ваш?
– Мой, точно мой, попросил соседа-токаря, тот и выточил. А то в мастерской такие ключи не делают. А почему вы ко мне обратились по радио?
Сохань решил все рассказать.
– Хусаинов подозревается в преступлении. Кажется, что именно в вашем гараже он оборудовал тайник. Надо, Лукьян Петрович, найти его. Если не возражаете.
– Зачем возражать. Идите. Это же надо, – пожал плечами Марчук. – Филя и вдруг преступник? Никогда бы не поверил. Пижон, это точно, да с девушками валандается… Говорили, правда, сидел, но не злой и деньги мне одолжил…
Сохань не стал обсуждать с Марчуком Филины достоинства – вызвал машину и опергруппу, и через полчаса они уже открывали гараж.
Не зря Марчук слыл знатным строителем – гараж больше напоминал уютный домик: тщательно оштукатуренные и побеленные стены, деревянная лесенка в подвал, где стоял длинный дубовый стол и такие же лавки. У стены приличный диван и рядом шкаф из импортного гарнитура. Дверь около лестницы вела в кладовку с полками, уставленными банками с прошлогодними соленьями и компотами.
Сохань сел на лавку у стола, а Марчук открыл банку с компотом из черешни, налил две полные кружки, пристроился рядом, с интересом наблюдая за работой оперативников. Лейтенант Рыбчинский почти ползал по покрытому линолеумом полу, выстукивая его, а Лукьян Петрович заметил:
– Напрасно стараешься, парень. Я этот пол для себя клал, в нем нет ни одной щели.
Рыбчинский залез под резную деревянную лестницу и вскоре осторожно поднял руку. Постучал по линолеуму, прислушался и почти растянулся на полу.
– Отвертку или стамеску, – попросил. Засунул отвертку под плинтус – тот отошел легко, и Рыбчинский отвернул линолеум. Сел и растопыренными пальцами пригладил взлохмаченные волосы.
– А вы уверяли… – с укором посмотрел на Марчука.
– Что-что? – не понял тот.
– Не «что-что», а тайник, – объяснил Рыбчинский. Сохань с шумом отодвинул лавку и метнулся к тайнику.
– Понятых сюда! – приказал.
Вместе с лейтенантом они подняли линолеум – под ним был вмонтирован и накрыт фанерой тайник. Подняли фанеру, под ней обнаружили сверток, упакованный в целлофановый мешок.
– Понятых попрошу подойти поближе, – пригласил Сохань и только после этого вынул мешок. Положил его на стол, достал что-то завернутое в белую полотняную тряпицу – понятые склонились над пакетом. Сохань развернул его: на полотне лежали пистолет и пачки денег.
Марчук удивленно свистнул, а Сохань устало опустился на скамью, кажется, на этот раз ему повезло.
– Ого! – потянулся к деньгам один из понятых. – Сколько же здесь?
Сохань разложил пачки на полотне: всего четыре пачки, накрест заклеенные бумажными лентами. В одной, как было обозначено карандашной пометкой, было пятьсот тысяч, а в трех остальных – по сто.