Маг 10
Шрифт:
Давно уже просыпается, смотрит на меня, кивает, что хочет пить и снова проваливается в сон, выдув целый чайник нагретой воды зараз.
Видно по нему, что злоключения последних дней жизни на третьей по списку планете серьезно сказались на обычно веселом и в меру легкомысленном мужчине.
— Ладно, ты это переживешь. Все равно никуда не денешься. Воскрешать мертвых не в наших силах, — говорю я ему в ответ на полный горести рассказ.
— Только, как сказал классик — мы в ответе за тех, кого приблизили и приручили.
И чтобы отвлечь его хоть на
— Что у нас с документами? Если сейчас примерно апрель-май девятнадцатого, значит, выданные позже паспорта нужно пока спрятать. Слава Богу, что у этого Храма совсем рядом почти не охраняемая граница с Южной Осетией. С нашей силой и умениями процент успешного перехода близок в ста процентам.
— Ну, я оставил себе тот старый паспорт, по которому ты вернулся в Питер. Написал новое заявление о вторичной потере найденного документа, заплатил копеечный штраф и побаловал паспортный стол Просекой и конфетами, — признается Брат.
— Это ты здорово подумал наперед, что он пригодится еще не раз! — хвалю его я.
— И еще у меня есть старый загранник, только в нем свежие штампы из Турции и с Кубы. Да и в Грузию я выезжал с ним в августе девятнадцатого. Так что, использовать его пока официально нельзя.
— Ну, для выезда-выезда в страну и точно нельзя. Однако, для проживания в гостинице или на квартире вполне можно. Кто там будет штампы рассматривать, сфотают первую страницу паспорта и все. Да и в самой Грузии после августа можно будет находиться спокойно.
— Так, у меня, значит, есть загранпаспорт новый, только старого образца, им я вообще не пользовался, да и выдан он в двадцатом году. Тоже никуда еще год не пойдет, — рассматривая я свои документы.
— Еще у меня есть паспорт одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года на гражданина Автанадзе Виктора Степановича. Паспорт настоящий и фотография там моя, однако, в давно независимой Грузии такой документ уже не прокатит. Ну, можно разок показать при проверке и, пока народ будет удивляться такой ксиве, свалить самому или просто вырубить свидетелей. Только, на него у меня понемногу появляются кое-какие планы, — откладываю я в сторону серпасто-молоткастый краснорожий паспортину.
— И есть еще тот самый первый внутренний паспорт, с которым я пропал в восемнадцатом году. Вот с ним можно на границу между Южной Осетией и Россией приехать?
— Нет, там не просто паспорта смотрят, а забивают их в комп. Так что твой старый паспорт там не прокатит в этой реальности, раз ты его здесь не получал. Можно еще по одной дороге вдоль газопровода пройти в Россию, если погранцов обойти. Местные там точно нормально службу не тащат, а наши тоже в засадах не сидят постоянно наверняка. Пробегут пару раз в день и все. С твоим умением ощущать присутствие людей это не проблема. Тем более, липовое, но, очень качественное удостоверение у нас есть, можно им махнуть на границе, если не повезет. Уж подполковника ФСБ должны пропустить. Тем более, оно каждому из нас подходит.
— А если не получится? Нужно было полковника просить для солидности. Ладно, я пока подумаю. Надоело, Брат, вести такой полуподпольный образ жизни, — отвечаю я ему.
Мы варим большой котел еды, пока брат проверяется на Стене. Он смог себе поднять до третьего уровня физическую силу, энергия у него пока двоечка, а магия так же осталась на четвертом уровне.
Очень солидное значение для него на самом деле, не зря уже три года ее качает серьезно.
После перекуса мы договариваемся о своих действиях, он поднимает силу на Столе и рано утром уходим из Храма.
С собой забираем по одному Палантиру, остальные прячем на старом месте вместе с фузеей. В храме оставляем почти всю еду, горнолыжную одежду, лыжи и лопаты, все карабины и мой пистолет с патронами. Еще комплект лечебных камней, который теперь у Брата лишний получился. Да вообще, все барахло, которое притащили обратно сюда.
Пусть оно полежит в Храме, подождет нас, меньше потом нужно будет всякого добра таскать в горы.
В рюкзаках по одному наполовину заряженному Палантиру, лечебные камни, немного одежды, по синтетическому плащу на случай дождя. Рубли и доллары в толстых пачках, взятые еще при последнем бегстве с Вуоксы.
Надеюсь, храмовый принтер их за два перелета качественно воссоздал, с нормальными водяными знаками.
У Брата есть с собой пара небольших драгоценностей. Решили все же на совете, что рискнем их продать снова, более осторожно, чтобы он мог купить себе еще одну квартиру для нормальной жизни в Питере.
Ну, и мне тоже.
— Только, не в новом доме с камерами где-нибудь покупай, лучше там, где их нет в подъездах. Хотя, будет что-то такое, как та хата около Лавры, покупай все равно. Очень мне там жить понравилось, — признаюсь я.
— Не переживай, Брат, украшения — это на совсем крайний случай. Чтобы снова не пришлось кого-то жечь и пытать. У родителей биткоинов целая куча, а я хорошо помню, когда они по максимальной цене стоить будут. Там на сто квартир хватит, — успокаивает меня Брат, — Так что, рисковать больше не собираюсь.
У меня и золото есть, и украшений снова несколько штук, только, я прячу все это добро под тем же деревом, где оставил когда-то висеть ружье Зураба. Прячу перед тем, как выйти на дорогу к границе, чтобы лишний раз не подниматься к Храму.
Бывшая потайная дорога заросла полностью деревьями и кустами, так ее не найдешь больше, если не идти от разрушенного домика.
После этого переходим Риони в мелком месте, прыгая по камешкам. Еще пару часов передвигаемся в тени деревьев и через кусты, чтобы не светиться на заброшенных дорогах с разрушившимся асфальтом.
Границу с непризнанной республикой проходим без проблем, я внимательно прислушиваюсь в окружающему миру и рассматриваю в бинокль дорогу.
Брат еще не знаком тому деловому мужику в городке Квайса в этой жизни. Однако, это не помешало ему заявиться в гости, чтобы с шутками и намеками договориться о поездке во Владикавказ.