Маг 12
Шрифт:
— Еще около ста пятидесяти к прежним двумстам пятидесяти, — сверяется с докладом император.
— Вот, а немцы и их противники имеют гораздо больше сейчас, даже после года войны! Да еще активно используют аэропланы, минометы и огнеметы, а вскоре англичане выпустят первые танки в бой. Война — двигатель прогресса!
После первых успехов война в Финляндии пошла не такая удачная, как я и предупреждал императора и генералов.
Финны не встают строями напротив наших войск и не ходят в атаку под барабанный бой. Устраивают засады и нападают из леса, все как и должно быть в этой жизни. Такая успешная
Однако, инициативные командиры полков и батальонов с ротами все время пытаются разбить неуловимых финнов и несут серьезные потери. Пленных и раненых финны обязательно демонстративно вырезают. Поэтому войска немного озверели и тоже не церемонятся с противником, захваченных с оружием в руках вешают на деревьях.
Однако, не эта небольшая заварушка для двух сотен тысяч наших воинов подстерегает империю впереди.
Есть реальная возможность снова влезть в войну. То есть, она опять возможна.
К концу пятнадцатого года кайзер внезапно позвонил Николаю Второму и очень настойчиво с ним переговорил. Посыльный от императора поднял меня через охрану уже из кровати с известием, что император ждет меня прямо сейчас во дворце.
— Милая, я на пару часов к государю! Ты спи и ни о чем не переживай, пост охраны внизу останется при тебе.
Этот километр я прошел очень быстро, держа пистолет в руке и в сопровождении наряда офицеров.
Давно уже на меня не покушались враждебные силы, но, сейчас я не чувствую никакого внимания к своей персоне.
Меня сразу же проводили в кабинет императора, где он ждет меня с сильно встревоженным лицом.
— Что случилось, государь? Какие-то плохие новости? — спрашиваю я после приветствия.
— Звонил два часа назад кайзер. Он очень настойчиво требует у России уступить Польшу. Угрожает началом войны с нами, если мы не подвинемся в территориях. Я не собираюсь уступать крайне наглым требованиям и готов объявить частичную мобилизацию.
Ну, мне хорошо понятно, что любая мобилизация бросит нас в объятия неотвратимой войны. Немцы воюют всего год, совсем еще не устали, солдат и пушек у них еще много. Если они возьмут паузу на Западном фронте, то, российской армии однозначно не сдобровать.
А они ее обязательно тогда возьмут и потрепанные союзники точно не станут нам помогать ответным наступлением.
Не те уже отношения и времена тоже не те.
Можно было бы относительно безболезненно вступить в войну году так в восемнадцатом или еще лучше в девятнадцатом, если германская империя вместе с австрийской столько протянут. Но, выступать против уже научившихся здорово воевать по-новому германцев — это для нас смерти подобно! Наши генералы ничему не научились и до сих пор думают, что конная атака сплошной лавой по фронту на пулеметы — это лучшее изобретение человечества.
Так я думаю и усиленно теперь соображаю, что предложить императору.
— А, это понятный поступок от кайзера, государь, — на самом деле я что-то такого и ожидал, — Значит, кайзер сам лезет в нашу ловушку! Это прекрасно! Впрочем, этого я и ждал от немцев! Рано или поздно!
— Какая еще ловушка? Отдать наши законные земли! Это невозможно! — похоже, император тогда невнимательно отнесся к моим словам или уже все позабыл.
— Мы бросили своих союзников на Балканах! Теперь еще поделиться с наглым кузеном частью Российской империи? — гневается государь.
На меня уже гневается, своего велико мудрого советника. А чего на меня так кричать? Я только спасаю его задницу.
— Кайзеру и его правительству с генералами просто необходимо продемонстрировать немецкому народу какие-то успехи в войне. Захват Бельгии и куска Франции вдоль границы ни на что такое не тянут, так как уже больше года фронт на Западе никуда не двигается. Как говорится — на Западном фронте без перемен! — веселюсь я, понимая, что придется опустить градус встревоженности императора.
— Пора, государь, начинать реализовывать нашу с вами весьма интересную задумку — операцию под кодовым названием «Золотое руно».
— Это то, о чем я догадываюсь? — немного успокаивается Николай Второй.
— Да, государь. Мы выступаем в роли прекрасной империи, которая дает определиться населяющим ее народам со своей судьбой. Не всем, конечно, а пока только полякам, раз они этого очень сильно хотят. А Германия хочет их прижать к себе изо всех сил.
— Но, кайзер требует еще всю Прибалтику! — снова впадает в уныние император.
— Ну, нужно требовать побольше, чтобы дали хоть что-то. Закон бизнеса, ваше Императорское Величество! Ничего, согласится и на одну Польшу сначала. Пока будет ее захватывать, потом ломать сопротивление только что ставших свободными поляков. За это время потенциал германца здорово истреплется войной на Западном фронте. Тем более, мы дорого не запросим!
— Вы предлагаете ее продать, Сергей?
— Что вы, государь? Это невозможно для настоящей империи — продавать земли! Да и нет особо настоящих денег у немцев сейчас, здорово они поиздержались, хотя бы того же золота. Марки ихние скоро никому будут не нужны, государь, — я смотрю с интересом, как он морщится на мою простую речь, — Конечно, возьмем настоящим золотом, промышленной продукцией, станками и немного боевыми кораблями. Продадим им не землю Польши, а государственные железные дороги, наши крепости и склады, в общем, всю военную инфраструктуру. Которая точно принадлежит нам, а не полякам.
— Кайзер и его советники не согласятся на это, они требуют просто уступить им всю Польшу!
— А мы их заманим в этот договор очень хорошими условиями. Оценим наше имущество по нормальной стоимости и возьмем сразу, например, всего-то одну десятую часть. А остальное они должны будут отдать России после окончания войны за счет репараций с Франции и Англии. Сами понимаете, государь, на таких условия германцы сразу согласятся и воевать не станут. Воевать с Россией — это очень дорого, они это уже хорошо знают, когда все первоначальные планы захвата Франции пошли под хвост Шлиффену и Мольтке. Дадут нам совсем немного твердой валюты с коварным расчетом, что после своей победы ничего нам все равно не заплатят. Еще и Прибалтику с Украиной заберут по праву сильного победителя. Договор будет секретный, так что они своему немецкому народу преподнесут все случившееся, как свою чистую победу над Россией.