Маг 17
Шрифт:
Видно, что Распутину после объявления про ссылку не терпится высказать хоть мне свое искреннее негодование.
И еще наподдать мне как следует, как он привык со своими попами и архимандритами с прочими владыками общение вести на религиозные темы.
Поэтому он бережно положил икону на пуфик, перекрестил ее и двинулся ко мне, размахивая руками и топая начищенными сапогами, приноравливаясь до меня как следует дотянуться и приложиться.
Однако и этот момент император предусмотрел, тотчас в помещение зашли камер-юнкер Пистолькорс с парой товарищей.
Вошли и остановились, своим видом предостерегая Распутина от лишнего аффектажа в данный момент.
Его это появление конечно не остановило, а вот мой внимательный взгляд все же подействовал.
Смотрю на него, как на мелкое насекомое, которое пытается взобраться по моему ботинку куда-то наверх, не понимая, зачем туда лезет и какой в этом смысл. Кроме того, чтобы получить щелчок пальцем и улететь, ломая ноги и крылья.
– Да, Григорий Ефимович, это я настоял, чтобы отправить вас в родное село безвыездно! Хотя бы для начала на пару лет!
Григорий елозит руками, однако мой независимый вид и трое офицеров охраны рядом все же не дают строптивому старцу развернуться. Да и пусть бы разок мне врезал, мне не жалко.
Говорю ему пока про два года ссылки, хотя ясно понимаю, что лучше бы ему вообще никогда больше рядом с императорской семьей не появляться. Никак он ее ни через два года, ни через пять лет не украсит, только лишнее внимание привлечет к распутной императрице и императору-рогоносцу, как галдят продажные газетенки.
Но через два хотя бы года станет значительно яснее, куда с кряхтеньем поворачивает Россия-матушка. Там уже можно и допустить окажется Старца Григория в столицу. Или все равно не допустить.
– Так ты еще и признаешься в злословии? – Распутин все же замахнулся на меня рукой.
Я ее перехватил на лету и спокойно опустил в сторону. Старец оказался физически очень сильным мужчиной, только это ему никак не помогло. Тем более по жесту Пистолькорса, двое офицеров схватили его за плечи, делая вид, что что-то контролируют сейчас.
Опыта у них конечно в заламывании рук нет никакого, явно не матерая полиция уличная, а дворцовая интеллигенция из воспитанных дворян.
Попробовавший вырвать руку Старец Григорий так и остался на том же месте, как не пыжился, ибо рука его находится в железном капкане.
– Не гневись ты так, Григорий Ефимович! Ссылка твоя – дело абсолютно необходимое! Особенно для Матушки, как ты ее Императорское Величество называешь! Нельзя тебе больше тут оставаться, а то приведешь всю семью к плохим последствиям! Если будешь тут народ сутками по квартирам принимать и обещать походатайствовать перед императрицей!
Это я высказываю Распутину прямо в лицо, держа его руку, а вторую господа камер-юнкеры пока прихватили.
– Оставьте нас пока, господа! Благодарю за помощь! – я отпуская руку Старца, а вторую выпускают недоверчиво мои нежданные охранники.
Они уходят из комнаты, оглядываясь на
– Так что отправляйся в свое село с миром и помни, что я тебе только добра желаю! И с Илиодором разберусь, расстригой чертовым! Никуда он не убежит теперь! А к тебе он бабу придурошную с ножом пришлет в июле четырнадцатого года в твое родное село Покровское. Как раз через два года! Помни об этом и без охраны не ходи! Денег то хватит пару мужиков нанять на этот месяц!
Слова мои с таким предсказанием производят на Распутина странное значение.
Он как-то осел ростом, злость с его лица ушла куда-то и на нем появилась гримаса какого-то уважения или благочестия:
– Ты видишь это, что ли? Ты же подвижник святой, так теперь получается?
– Вижу, Григорий Ефимович. Так что прощай и будь здоров! – не хочу я продолжать тему с юродивыми, святыми и прочими чревовещателями.
Это для него смысл жизни, он сам на таком шатко-религиозном основании карьеру свою в столице построил.
А мне оно на хрен не требуется с моими рукотворными чудесами.
– Нет, ты мне скажи! Кто ты? – настойчиво держится рядом Старец Григорий.
– Не положено – отвечаю я ему и обнимаю на прощание, потом подталкиваю к выходу.
После этого Старец Григорий уже достаточно легко уходит, вид у него сделался какой-то потерянный и постаревший.
Кажется только сейчас осознал, что появилась тут личность более могущественная и многогранная.
Чем он со своими способностями, пусть и весьма незаурядными, только лечить так он и близко не может.
Хотя бы на примере наследника это отчетливо понял.
Глава 2
После прощания с Распутиным я дошел до комнаты цесаревича, где пролечил одну из дочерей императора, кажется Марию.
Самого цесаревича тут днем теперь не застать, счастливый ребенок носится со своими друзьями по парку и даже на обед не сразу приходит.
– Так, ваше Императорское Высочество, еще завтра сеанс лечения и вы свободны!
Девочка поднимается с кровати, разглаживает платье и уходит к сестрам, ожидающим ее в соседней комнате.
– Сергей, думаете, что хватит трех раз девочкам, чтобы стать такими же здоровыми, как теперь Алексей? – довольно кротко интересуется моим мнением сама императрица, отходя от шторы, у которой замерла на время лечения.
На меня она теперь очень милостиво поглядывает, когда сама стала чувствовать себя гораздо лучше.
Посмотрим, на сколько хватит такого отношения, хотя резкие перепады настроения ее покинули однозначно.
– Думаю, что вполне достаточно, Александра Федоровна. В любом случае после всех обязательных сеансов я буду в свободное время проводить дополнительное лечение, и мы постепенно достигнем минимум пяти раз на каждого ребенка. Цесаревичу еще один раз осталось, вам еще четыре и императору все пять посещений, – обстоятельно и неспешно отвечаю я, как это любит делать сама императрица.