Маг без магии

Казаков Дмитрий Львович

Наученный опытом, Харальд выставил вперед меч. Но ничего не произошло. Тогда он сделал шаг и тут же с воплем вцепился в дверной проем. Нога прошла сквозь серый каменный пол, словно он был из воздуха. Ощущая, как дрожат от напряжения мышцы в плечах, он втянул себя назад.

Коридор исчез, вместо него открылся темный провал. Посапывание прекратилось, а во тьме заворочалось нечто огромное. Долетело сонное ворчание, гнусный запах стал сильнее.

Харальд поспешно закрыл эту дверь. Он спасся, но потерял меч. Клинок выпустил в тот момент, когда начал

падать.

Отчаяние захлестнуло тяжелой волной. Что, если ему не удастся выбраться отсюда? Тогда сын до смерти останется рабом Больного Бога, а Йофрид наверняка сгинет, не вернувшись домой.

Сжав зубы, он двинулся к следующей двери. Тьма затопила помещение более чем на аршин, и он брел, словно через болото. Открывать дверь было тяжело, а когда распахнул ее, то едва не рассмеялся от отчаяния…

За ней оказалась стена. Харальд даже потрогал ее. Камни были шершавыми и холодными, а раствор, скрепляющий их, выглядел свежим. Опять обман, опять ложный путь. А есть ли настоящий?

В ярости он ударил по стене кулаком. Руку пронзила острая боль, ушей коснулся глухой стук.

Не веря себе, он смотрел, как шатаются и вываливаются один за другим каменные блоки. Они падали и с грохотом откатывались в сторону. В открывшемся проломе виднелась ведущая вверх лестница.

«Если это снова ловушка – плевать!» – озлился Харальд и полез в пролом.

Вскоре он стоял на первой из ступенек, глядя на комнату, которую продолжал затапливать густой мрак. Уровень его поднялся выше края пролома, но ни единая капля не пролилась на эту сторону.

Облегченно вздохнув, Харальд зашагал вверх. Кожу еще пощипывало, но все было цело, и даже на одежде не осталось следов. Узкая, но удобная лестница неутомимо вела вверх. Проход шел ровно, а ступеньки были без выбоин.

Потом впереди показался свет, похожий на солнечный, и Харальд прибавил шагу. Лестница закончилась, приведя его в обширное помещение пирамидальной формы.

Сквозь узкие щели в потолке врывались лучи света, образуя нечто вроде сотканных из желтого сияния занавесов. Посреди помещения стояла глыба камня, слегка обработанная под человеческие очертания. Лица у статуи не было, а на шее висела та самая подвеска, которую показал Харальду Со-Вифеон. Металл мягко светился.

Харальд почувствовал, что ноги стали ватными. Неужели он дошел?

Сделал несколько шагов, коснулся пальцами подвески. Она была теплой и гладкой на ощупь. Зеленую поверхность украшал узор, похожий на тот, что он видел внизу, в комнате… с неизменным серым пятном посредине.

– Амулет Незримого, – сказал за спиной гортанный голос. – Ты добрался до него. В чем я, собственно, и не сомневался.

Харальд взял подвеску, осторожно опустил в карман и только затем обернулся.

Ксайн стоял у стены, скрестив на груди руки. Изуродованное шрамами лицо было спокойно, а глаза горели темным пламенем.

– Ты не сомневался, а я вот – очень даже, – сказал Харальд, подозрительно глядя на чужака. – Я мог там погибнуть!

– Только если бы вел

себя как последний дурак. – Ксайн пожал широкими плечами. – Еще в первом коридоре ты преодолел пару заклинаний, смертельных для любого, даже для мага. Мертвая Тьма убивает одним прикосновением, а ты лишь ежился, ощущая, как она плещется вокруг. Ты точно угадал камень, по которому надо стукнуть, чтобы открыть проход. Один из семидесяти! И после этого ты утверждаешь, что мог погибнуть? Ха! Скорее рыба утонет!

– Но я пережил несколько очень неприятных мгновений, – проговорил Харальд, пытаясь оправиться от изумления: пара смертельных заклинаний? убивает прикосновением? угадал камень? – Ведь ты мог провести меня сюда, минуя ловушки!

– Мог, – Ксайн кивнул. – Но не стал. Любой поступок имеет смысл, только когда совершен самостоятельно.

– Как же так? – удивление наконец оформилось в вопросы. – Как я смог все это сделать? Почему я не погиб?

– Потому что ты не человек. – В темных глазах Ксайна появились печаль и сочувствие.

– А кто? – С Харальдом давно никто не разговаривал как с сопливым мальчишкой, и он почувствовал злость. – Бог? Демон? Зверь?

– Ни то, ни другое, ни третье, – ответил Ксайн серьезно. Каждое слово ударяло по голове не хуже тяжелого камня. – Или все понемногу. Кто знает? Могу лишь сказать, что высшая доблесть для человека-перестать быть им, и ты ее достиг…

– Спорное утверждение! – Харальд вытер неожиданно вспотевший лоб. – Я что, теперь не умру?

– Не знаю, – вновь пожал плечами Ксайн. – Ты собираешься сражаться с богом, а такие битвы не бывают безопасными.

– Откуда ты знаешь, что я собираюсь делать?

– Амулет Незримого, с чьей шеи ты его снял, годится только для одного. – В темных глазах зажглись лукавые огоньки. – Если ты явился за ним, то угадать твои действия нетрудно.

– Так. – Харальд сглотнул, пытаясь собрать мысли, которые разбегались всполошенными тараканами. – Если ты знаешь так много, то, может быть, сможешь посоветовать что-нибудь дельное?

– Могу, – без тени улыбки кивнул Ксайн. – Сражаться с богом – безумие. Пусть он причинил зло тебе, твоим близким или твоей стране. Тебе не одолеть его, не убить и даже не сделать ему больно. Есть лишь один способ избежать мести божества.

– И какой же?

– Добраться до Судьи. – Ксайн нахмурился, на гладком лбу обозначились тяжелые морщины, глаза потемнели. Он явно переживал какие-то неприятные воспоминания.

– До кого?

– До Судьи. Его приговоры равно весомы для смертных и бессмертных. Его жилище находится через две Двери, если ехать на восток.

– Где? – Харальд почувствовал, как злость уходит, сменяясь весельем. Что за нелепицы рассказывает этот шрамолицый?

– Через две Двери, – повторил Ксайн спокойно. – Ты пока не чувствуешь Двери и не умеешь их открывать, но скоро зов их коснется твоего сердца, и тогда ты поймешь, о чем я говорил. И будешь ты в каждом мире своим, и любой язык будет тебе как родной…