Маг-искуситель
Шрифт:
Арквено и Ностиа занялись лечением Силимэри, не оспаривая решение Уилбера, хотя обоим хотелось воевать, а не прятаться в лесу.
Тем временем Питьюон привел единорога, а войска уже дружно выстраивались колонной. Уилбер сел верхом:
— Мы им покажем, как страшны эльфы в гневе, не так ли? Пусть знают свое место! Вперед! — он ударил единорога по боку, и тот тронулся.
Войско сдвинулось с места, и живой лентой, массивной цепью извивалось по проселочной дороге, ведущей к лесопилке.
— Да хранят вас святые эльфы, — взмолилась Ностиа, провожая отряды опечаленным взглядом.
В тень под беседку из пышных причудливо переплетенных стволов и ветвей, где изумрудными змеями извивались светолюбивые
Черные облака в сознании Силимэри рассеивались. Она бредила, шевеля краешками губ, но не произносила никаких слов. Она бежала по мрачным серым коридорам. Закрытые двери. Звон дребезжащего стекла. Сквозняк, поднимающий пыльную тюль к потолку. Мигали лампы, и периодически кромешная тьма обволакивала ее с головы до пят. Ноги подкашивались, не слушались команд, как чужие: тяжелые, неподъемные, в синяках и ссадинах. Силимэри спотыкалась на ровном месте и падала. Скребя ногтями по стене, она поднималась, пыталась бежать и снова падала. Влажные волосы застилали глаза. Она держала перед собой ладони, широко расставляя пальцы. — Что я наделала? — рыдала она и сползала вниз по стене, потом ползла на четвереньках, волоча за собой белый шлейф разодранной смирительной рубашки. Свет загорался и тух, загорался и тух — мысли мелькали как фотографии, будто невидимая рука листала альбом задом наперед, и к некоторым снимкам возвращалась снова и снова. Белое, черное — черное, белое. — Уходи, — кричал ей Анк-Морхорке, склоняясь над неподвижным телом блондинки с длинной косой, переплетенной нитями молочного жемчуга. — Элеонора Арранитри, — шептала Силимэри во сне, и женщина с газетной фотографии смеялась ей в лицо, закатывая глаза. Ее неестественный ядовитый смех колом вонзался в болящую рану на плече. Силимэри чувствовала острую боль, но не находила в себе сил, чтобы проснуться и убежать от кошмара. Она скиталась по лабиринту в поисках открытой двери, дергала ручки, но ни одну не удавалось прокрутить. Образ Элеоноры преследовал ее туманным видением с четкими контурами и облаком пышных волос до тех пор, пока за одной из дверей не раздались приглушенные голоса: «Я задушил ее». Силимэри подняла глаза на табличку с надписью «Кементариндур Фабиоре психотерапевт высшей категории» и толкнула дверь от себя. На нее искоса посмотрел доктор, а фигура эльфа, сидящего в кресле для клиентов, растаяла, как мираж. — Хорошо, что ты сама вернулась, — твердо сказал доктор, приподняв одну бровь, отчего один глаз казался больше другого и все лицо асимметричным. Потом снова погас свет. На этот раз надолго. Чернота давила на Силимэри изнутри и стесняла дыхание, как узкий корсет грудную клетку. Она задыхалась. Задыхалась, вдыхая испарения нашатырного спирта, которым Ностиа отчаянно старалась привести ее в чувства.
— Ревекка, ты меня слышишь? — она убрала в сторону флакон с нашатырем и продолжила протирать лицо Силимэри мокрой марлей.
— Я слышу, — Силимэри открыла глаза и попыталась подняться, но мучительная боль в плече вернула ее в прежнее положение. Она огляделась и удивилась, — ничего не понимаю: что произошло?
— Ты ранена, — Ностиа смочила кусок марли водой из своей фляги и заботливо протерла Силимэри лицо и
— А где все?
— А все пошли в деревню, — Арквено слез с дерева, — и из-за тебя мы пропустим этот бой.
— Прекрати, Арквено, Ревекка ни в чем не виновата, — шикнула на него Ностиа.
— Они давно ушли? — Силимэри с трудом поднялась, упираясь на локоть, — Уилбер принес меня на руках?! Бедненький, представляю, как он злился.
— Он сказал, что восхищается тобой! И это было сказано не так сухо, как он обычно хвалит воинов, так что ни о какой злобе и речи быть не может, — ответила Ностиа.
— Но вид у него, конечно, был измученный, — Арквено присел рядом с эльфийками, — расскажи, что там произошло.
— Сначала все шло гладко. Я услышала легкие шаги за поваленным стволом и набросилась на степного воина со спины. Я перерезала ему горло, а потом мы спрятали тело в огромное дупло поваленного дерева. Эти великаны поразили меня своей мощью. Уилбер называет их голиафами. Они охраняют захваченную территорию, и с ними нужно держать ухо востро. Около самой лесопилки варваров-воинов было только трое: вояки и лучник на крыше, остальные — обычные труженики с топорами. Никаких таинственных шаманок там не было. Возможно, они охраняют док, — предположила Силимэри. — Мне так стыдно перед Уилбером: я его пристыдила там в лесу, а он взял и спас мне жизнь.
— Как пристыдила? — Ностиа заинтриговано повела бровями.
— Нас заметили из-за него. Я его попросила подождать, а он пошел за мной, еще и стал во весь рост на открытом месте. Вот и начался бой с лесорубами. Но Уилбер все-таки не оплошал, хотя предлагал бежать, а вот я промазала: полоснула голиафа по плечу, вместо того чтобы — по горлу, и вот результат. — Она тяжело вздохнула и, скрипя зубами, опустила голову: болела вся левая часть груди.
— Ничего, ты поправишься: воин без шрамов — не воин, — Арквено показал свое плечо с грубым еще розовым рубцом. — Они делают нас еще более опасными для врага.
— Я не хочу здесь лежать! — Силимэри снова попыталась встать. Она полностью села, выпрямила спину и поочередно подняла плечи.
— Я тоже не хочу, — Арквено говорил прямо, — я бы с удовольствием сейчас снес одним ударом нескольких степняков, а потом еще и еще, пока остатки их армии не попадали бы на колени и не умоляли пощадить их.
— Они оставили нам единорогов? — спросила Силимэри.
— Что ты задумала? — Ностиа тоже выпрямилась. — Тебе нужно отлежаться. Уилбер разозлиться, если мы ослушаемся его.
— Так, у нас есть единороги или нет? — не успокаивалась Силимэри.
— Есть! — ответил Арквено. — Ты сможешь держаться в седле?
— Да вы с ума сошли, — Ностиа повысила голос, сверля его упрекающим взглядом.
— Расслабься, фея, — он встал и пошел за единорогами, которые спокойно жевали траву под раскидистым деревом, — мы прибыли на полуостров, чтобы убивать, а не отсиживаться в кустах.
— Нет, Ревекка, это безумие. Ты ранена и не сможешь драться со степняками на-равных, — она пыталась переубедить ее, но Силимэри уперто поднималась с земли, прижимая левую руку к правому боку.
— Арквено прав: мы приехали, чтобы воевать, так давайте сделаем то, ради чего мы здесь.
— Но ты даже на коня не сможешь запрыгнуть со своей недееспособной рукой, — Ностиа обняла ее, — не надо, я прошу тебя, давай подождем хотя бы до вечера.
— На коня Арквено меня подсадит. Не волнуйся за меня, Ностиа: я знаю, что делаю.
Ностие пришлось уступить, и вскоре они втроем скакали на единорогах по неширокой дорожке среди тенистого влажного леса. Обычно эльфы передвигаются бесшумно и почти невидимо, они сливаются с растительностью для укрытия, чтобы застать противника врасплох, но верхом на единорогах тяжело пробираться сквозь заросли, да и времени на осторожность не было.