Маг-искуситель
Шрифт:
Ближе к лесопилке располагалась шахта самоцветов, поэтому Иглесиас сделал свой выбор, не задумываясь:
— Рудник драгуља (Шахта самоцветов), — ответил он.
Мапар протер мокрый от пота лоб, и снова продолжил работу:
— Глава восточников говорит, что у него достаточно воинов, и он готов без дополнительной помощи разбить отряды степняков, захвативших шахту самоцветов.
Екайлиброч, сделав выводы, достал из ящика стола заранее приготовленные карты полуострова и попросил передать лидерам по обеим сторонам. На картах все значимые точки были подписаны на трех
— Решено, — переводил Мапар. — Цель эльфов — лесопилка и док близ деревни Фидаинс, цель восточников — шахта самоцветов. Глава поведет свое войско к кузнице мифриловых доспехов. Он выражает благодарность за смелость и надеется, что удача будет на нашей стороне. Просьба поддерживать связь для дальней координации. Вернув предприятия гоблинам, всем войскам нужно будет прибыть к тигриному озеру, откуда планируется начать наступление на лагерь степняков. А сейчас Екайлиброч предлагает пообедать и выдвигаться в путь. Да хранят нас небеса!
Воины дружно встали, и сам Екайлиброч повел союзников по длинным коридорам, по шикарным лестницам на улицу, где у стен дворца недалеко от тренировочных баз развернулась полевая кухня.
Среди высоких пальм были установлены большие палатки цвета хаки. В них шумно обедали и эльфы, и восточники, и хозяева этих земель — гоблины. Вкусно пахло жареным луком и рыбой. Екайлиброч что-то увлеченно рассказывал, Мапар с меньшим энтузиазмом переводил его высказывания. Гремела посуда, и довольные возгласы заполняли тишину прекрасного южного сада.
У Силимэри от голода желудок прилип к позвоночнику, а глаза смотрели почему-то не на повара в белом халате и на то, как он разливает деревянным черпаком горячую аппетитную похлебку по тарелкам, а на Иглесиаса, который шел рядом с ней.
Она бы хотела остаться с ним наедине, поговорить, хотя и заранее знала, что без онлайн-переводчика не обойтись. Иглесиас украдкой поглядывал на нее. В его глазах отражалось небо и глубокие мысли. Хотелось их прочитать и прочувствовать каждой клеточкой тела на себе всю глубину его чувств. Хотелось верить в любовь, любить и быть любимой, вопреки всему и всем.
— Ревекка, — голос Уилбера прозвучал как гром среди ясного неба, — надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь? Ты как-то странно выглядишь.
— Со мной все в порядке, не беспокойтесь. Я жутко проголодалась!
— Построение через двадцать минут. Ты слышала?
Они стали в очередь за обедом.
— Через двадцать минут? Ах, да, я как-то пропустила это мимо ушей, — Силимэри рассеянно улыбнулась.
— Может, пообедаем вдвоем, — предложил Уилбер, — меня интересует твое видение тактики проведения боя за лесопилку и док. Мы могли бы это обсудить.
Силимэри озадаченно оглянулась, потеряв из виду Иглесиаса, и облечено выдохнула, убедившись, что он рядом.
— Мы обязательно все обсудим, Уилбер, но не за обедом.
— Но почему нет? — он сделал удивленное лицо.
— Потому что я хочу обсудить личные вопросы с Иглесиас Амауроном! Надеюсь, не сочтете мой поступок безнравственным и неуместным?!
Иглесиас понимал эльфийский через слово, говорить на нем не мог, если не считать нескольких фраз, заученных еще в школе около двадцати лет назад, но в разговор Силимэри и Уилбер вмешался:
— Желимо да ручамо заједно (Мы хотели пообедать вдвоем), — произнес он медленно и весьма убедительно, так, что у Уилбера отпали все вопросы, но он все равно пробурчал себе под нос: «И когда вы только успели снюхаться?».
— Что ты ему сказал? — Силимэри подняла подбородок и смотрела ему прямо в глаза.
— Jа те волим (Я тебя люблю), — нежно прошептал Иглесиас и взял ее за руку.
Он прижал ее ладонь к своей груди, к горячему сердцу, и Силимэри ощутила, как оно колотится.
— Что значит «Jа те волим»?
— Љубав!
— Любовь?!
— Да, љубав!
Очередь подтолкнула их к столу, и повар-экстрасенс подал им один поднос на двоих, на котором лежали две тарелки супа, ложки, нарезанный хлеб, жареная рыба на пальмовых листьях и жидкость похожая на молочный кисель в емкостях изготовленных из кокосовых орехов.
— Хајде, седи негде (Давай присядем где-нибудь), — Иглесиас взял поднос и повел Силимэри к одному из столов, где еще были свободные места.
— Ты писал мне, что наши языки похожи, но они такие разные!
— Ја разумем, да ме не разумеју (Я понимаю, что вы меня не понимаете).
— Разум, разум, — повторила она, — я ничего не понимаю.
Они присели на лавку вдоль длинного стола. Воины шумно обсуждали предстоящее наступление. Слышались обрывки фраз на разных языках. Иглесиас переложил еду на стол и отложил поднос на свободное место в центре стола. Они говорили глазами, с аппетитом хлебали суп, откусывали хлеб, брали рыбу руками, откусывали кусочек и возвращали на место, пока не съели все и не дошла очередь до десерта.
— Среан сам сто си ти самном (Я счастлив, что вы со мной), — Иглесиас коснулся ее щеки.
— Что вы со мной? — повторила Силимэри то, что смогла разобрать. — Я должна тебе кое-что сказать. Ты хорошо понимаешь эльфийский? Впрочем, не важно, — она достала ППП из кармана плаща, разблокировала экран и перешла на сайте онлайн-переводчика. — Ты тронул меня своим признанием. Я думала о тебе все эти дни, — Силимэри говорила и набирала текст на экране, — Я не верила в виртуальную любовь. Мне казалось, что влюбиться можно только после реальной встречи. Вот, как сейчас: мы сидим плечом к плечу, я вижу твои глаза, улыбку, манящие нежные губы, слышу твое дыхание, ты здесь со мной такой живой и настоящий. Я волнуюсь как школьница перед экзаменом. — Иглесиас видел на экране два столбика: с эльфийским текстом и на родном языке. Он читал и улыбался, обняв Силимэри. — Я не знала, что тебе ответить. Несколько раз набирала сообщение и стирала его. Пойми меня правильно: я уже не девочка и серьезно отношусь к любви. Впрочем, я к ней всегда относилась серьезно. Я не признаю игр в любовь и не хочу тебя обманывать. Ты симпатичен мне. Меня к тебе тянет. Но давай не будем торопить события. К тому же я замужем. Уже почти двадцать лет замужем.