Маг на два часа
Шрифт:
— Туда, куда ты хотел, — буркнул Авося.
— Я ведь хотел на ярмарку, где красок видимо-невидимо, — возразил Митя.
— Конечно, невидимо в такой темнотище, — согласился Мефодий.
— Всё оттого, что кое-кто даже пожелать толком не умеет, — ехидно вставил Авося.
— Значит, я кое-кто, а ты нет! — обиделся Митя. — Сам заладил: «Тьма-тьмущая красок, тьма-тьмущая красок», — передразнил он магистра чароделия.
— А тебя никто не заставлял меня слушать, — вступил в спор Авося.
Назревала нешуточная ссора, и Мефодий решил, что ему следует вмешаться.
— Если вы будете ругаться, то ничего хорошего из этого не выйдет. Не лучше ли отправиться ещё куда-нибудь? Мало ли интересных мест на белом свете! На этой ярмарке свет клином не сошёлся, — попытался он примирить Митю с Авосей.
— Нет, сошёлся! — упрямо топнул ногой Митя и добавил: — И я хочу пролить свет на это дело!
Тотчас мощный луч клином вонзился в темноту. Не успели друзья опомниться, как всё вокруг было залито ярким, солнечным светом. У них зарябило в глазах от разноцветных палаток, киосков и лотков. Это была не просто ярмарка, а целый город красок. Яркие магазинчики пестрели красками всех видов и оттенков. В витрине одного павильона штабелями лежали тюбики с масляной краской, в другом продавались всевозможные фломастеры, а в третьем — карандаши.
Увидев на прилавке коробочки с пастелью, Митя похвалился:
— А у меня дома тоже есть пастель. Я уже умею ею рисовать.
Авося недоверчиво покосился на друга и, не удержавшись, съязвил:
— А диваном или креслом не пробовал? Постелью он рисует!
— Да не постелью, а пастелью. Это вроде карандашей, — Митя указал на витрину.
— Ты меня не путай. Я сам знаю, что к чему, — сказал Авося с видом человека, который знает, что такое постель и для чего она существует.
Митя решил промолчать, поняв, что спорить бесполезно.
Они прошли дальше, мимо огромного магазина, где торговали ведёрками с краской для пола, потолка, окон и дверей. В следующем павильоне продавалась акварель, а чуть дальше — гуашь.
— Интересно, где тут продаётся краска для портретов? — с умным видом огляделся Мефодий.
— Краски для портретов не бывает, — улыбнулся Митя.
— Ещё как бывает! — возразил Мефодий. — Ты рисуешь портреты неправильной краской, поэтому их не вешают в музее.
Отчасти Мефодий был прав: картинки, нарисованные цветными карандашами, в музеях не выставляли. Митя ходил с родителями в картинную галерею и видел, что почти все картины там написаны масляными красками. Но сам он ещё не дорос до персональной выставки, потому что пользоваться тюбиками с маслом и палитрой пока не умел.
— Когда я вырасту, обязательно научусь рисовать маслом, — вслух решил он.
— По-моему, у некоторых с головой не всё в порядке. Маслом можно только жирные пятна ставить, когда на нём жаришь, — проворчал Авося.
— А по-моему, у некоторых ругательное настроение, и они хотят поссориться, — сказал Митя.
— Вовсе нет! — мгновенно возразил Авося. — Просто мы ходим, ходим, а ты так ничего и не выбрал.
— Это оттого, что тут ничего не подходит. Разве эти краски помогут папе? Ему нужна какая-то волшебная краска, но я не знаю, где её искать. Может, её не существует, — вздохнул Митя, у которого от обилия красок голова шла кругом.
И тут он увидел примостившуюся между большими праздничными павильонами крошечную лавчонку, на которой было написано:
ВСЕ ЦВЕТА РАДУГИ только для писателейМитя боялся поверить в такую несказанную удачу.
— Это ведь как раз то, что нам нужно, — с трепетом произнёс он и толкнул дверцу.
Внутри стоял полумрак. Свет едва проникал через небольшое оконце, затянутое паутиной. Видимо, дела в магазинчике шли хуже некуда. Прилавок был покрыт густым слоем пыли. Тут не было не только что цветов радуги, а вообще ни одной, даже самой завалящей краски. Митя приуныл и разочарованно развёл руками.
— Как всегда. Именно того, что нужно, нет.
— Смотря, что тебе нужно, — донеслось из полутёмного угла, и друзья заметили, что они не одни.
В магазинчике было ещё три человека. Выглядели они, как иностранцы, но все трое были совершенно не похожи друг на друга.
Один, с холёными руками и манерами аристократа, был одет в смокинг и прикрывал лицо венецианской карнавальной маской.
У другого, напротив, было открытое загорелое лицо и крепкая, мускулистая фигура. На нём была клетчатая рубашка и брюки из прочной холщовой ткани, а на ногах — туристские ботинки на толстой ребристой подошве.
Третий незнакомец кутался в чёрный плащ. Он держался в тени и так низко надвинул на лоб широкополую шляпу, что лица было не разглядеть.
Вся троица угрюмо сидела перед плакатом с надписью:
КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ, ГДЕ СИДИТ ФАЗАН.