Маг-новобранец
Шрифт:
– Потрясающе! – сказал первый черт, поправляя шелковую повязку на глазу.– Он еще и буквы писать умеет! А я-то думал, что только рисовать. Улыбочку!
Короткая вспышка мертвенно-фиолетового света остановила время. Филипп застыл с поднятой вверх импровизированной линейкой, глупо тараща глаза. В мертвых зрачках отразилось неподвижное пламя свечи.
– Оп!
Руку художника охватило холодное голубое пламя.
– Все,– сказала чертовка своему спутнику.– Размораживай его. Процесс пошел, первые результаты будут в городе через несколько часов.
–
– Зато качество высокое. Пугать так пугать! Полетели?
Небольшой компактный смерч со свистом унесся в потолок. От пронизывающего сквозняка Филипп вздрогнул и опомнился: внизу бил гонг. Что это с ним? Полчаса прошло, а написано всего две буквы! Пальцы ухватили механический карандаш поудобней и заспешили. «…РЛИН ЖИЛ, МЕРЛИН ЖИВ, МЕРЛИН БУДЕТ ЖИТЬ!»…
За кадром
Большое спасибо изобретателю непромокаемого комбинезона, но я бы сейчас предпочел тривиальный зонт. Во всяком случае, под зонтом лицо остается сухим. Ливень не пощадил и Вторую – косметика безвозвратно смылась с ее щек, обнажив нежную кожу и маленький шрам на лбу, который я до сих пор не замечал – наверное, она его замазывала.
Переложив заботу о страшных мороках на плечи художника Филиппа, мы не прогадали. Никогда не думал, что художники творят непрерывно, но в случае с этим малым все обстояло именно так. Даже во время еды наш творец не покладал рук, задумчиво царапая ногтем столешницу.
К вечеру в городе поднялась настоящая паника: окончательно обнаглевшая нечисть заполонила улицы и начала заползать в жилые дома. Филипп дорисовался до того, что сумел перепугать даже кладбищенского сторожа Якова. Когда человек, привыкший спокойно трапезничать на чужих могилах, выбегает из ворот с воплями «Рука из-под земли! рука из-под земли!» – это, согласитесь, впечатляющий результат.
Горожане же с более слабыми нервами и особенно горожанки перестали посещать не только кладбище, но даже костел.
Струи дождя барабанили по комбинезонам и отскакивали от воротников прямо в наши усталые лица. Оседлав каменных гарпий, как детишки слонов на ярмарочной карусели, мы со Второй затаились и ждали. Намокший портативный локатор, по счастью, не пострадал и сейчас пикал в моем кармане все громче: жетон приближался! Зверь сам шел в ловушку! Ура!
Ладони чесались от предвкушения того, как я защелкну наконец наручники на запястьях проклятого чертенка. Если поганец жив, не ручаюсь, что не сверну ему шею! Но когда же он появится? Когда?
Оп-па – сюрприз! Прямо под нами из окна высунулись двое: Хендрик и Филипп. Так, уже интересно.
– Ты можешь не скулить хотя бы минутку? – шипел Хендрик, угрожающе поднося кулак к носу слуги.– Сейчас сюда сбегутся все Наставники!
– Я б-б-боюсь! Там приз-з-зрак!
– Та-ак… Мало того, что мой слуга ухитрился посеять прекрасную проверенную веревку, он еще и заика к тому же! Какой еще призрак? Нашего призрака больше нет! Его злодейски забил насмерть твой любимый преподаватель по ВП!
– Значит, это призрак
– Филя, ты меня бесишь! Какой может быть призрак у призрака? Это же чушь!
– Да? А что тогда белеет в углу?
– Откуда я знаю? Крылья ангела! Парус одинокий! Простыня, которую повесил сушиться наш комендант, чтоб ему подавиться своим кипятком!
– Он цепями звенит!
– И пусть звенит! Не обращай внимания!
– Ай! Он тронул меня за плечо!
– Заткнись, Филипп! Немедленно возьми себя в руки! Иначе я трону тебя за плечо, и, поверь, мое пожатие будет посильнее призрачного!
– Молчу, молчу…
– Закрепи сетку и привязывай веревку. Молодец. Теперь вылезь из окна и аккуратно иди вдоль фигур. Умница! А теперь убери руки от фигуры и медленно спускайся! – приказал Хендрик.
Дрожащий Филипп вытянул ногу и тут же с криком отдернул.
– Спускайся! – Злой шепот Хендрика выдавал его раздражение.– Ты что, собираешься сидеть на этой гаргулье до рассвета? Пока Ректор не снимет тебя собственными руками и не отправит в тюрьму за побег?
Лицо Филиппа выразило отчаянную решимость, но его тело не сдвинулось с места.
– Да отцепись ты от нее, придурок! Не смотри вниз, просто лезь!
Перепалка закончилась неожиданно. Фигура, шею которой обнимал слуга, не выдержала его крепких объятий и оторвалась от постамента. С тихим вскриком Филипп полетел вниз и повис на веревке. Гаргулью он не выпустил и продолжал прижимать к себе, словно мать единственное дитя.
– Вот и умница! – обрадовался Хендрик.– Давно бы так! Ставь пятку на нижний ярус, там выступ. Та-ак. Теперь переводи вес тела на правую ногу, осторожно, не поскользнись. Та-ак. Теперь хватайся за плющ руками. Обеими руками, Филя! Отпусти горгулью! Отпусти, говорю! Ну и черт с тобой, как хочешь.
До земли оставалось не больше метра. Примостившись на узком выступе цоколя, Хендрик освободил правую руку и вытащил из-за спины накладные подметки.
Кое-как примотав их к ногам с помощью ремней, он осторожно наступил на пики.
– Теперь ты, Филя.
– Стена скользкая!
– Я держу!
Мы с напарницей молча зааплодировали.
– Вот это я понимаю – воля к победе! – уважительно сказал я.– И даже деревяшки придумали на сапоги нацепить, молодцы! Только не пойму, из чего они их сделали? Что-то знакомое… где-то в Башне уже встречалось… так-так-так… точно: тумбочка! Если бы не необходимость торчать на одном месте, я бы даже слетал проводить этих сообразительных ребят до ворот.
– Чертенок не приблизился? – на всякий случай уточнила Вторая, упирая локоть в ухо своей гарпии.
– Нет! – отмахнулся я, пытаясь вытянуть шею и заглянуть за угол Башни.– Ты только посмотри, как красиво бегут! Жаль, что, кроме нас, никто не видит…
– Ну почему же? – хихикнула Вторая.– Под тобой в окошке торчит голова какого-то мужика.
Я свесился вниз – правда, из окна почти по пояс торчал мужчина в преподавательской мантии с приделанными золочеными погонами на крутых плечах.