Маг-новобранец
Шрифт:
Отдельное спасибо «глазу». Он добровольно, не дожидаясь физического воздействия и угроз с нашей стороны, послушно воспроизвел сценку приворота с положенными стоп-кадрами.
– Да присохнет он к тебе как приклеенный! Да не сможет он оторвать от тебя очей своих! Да будет он привязан к телу твоему как шапан-халат! Да будет он ходить следом за тобой как барашек за овцой…
Дочитав текст под диктовку «глаза», я приказал напарнице:
– Давай его шерсть!
– Вот.– Она дрожащими руками протянула мне солидный клок.
Как и положено, спалив шерсть,
– Глотай.
Мысленно я был готов к некоторым нестыковкам. Например, клон мог приворожиться не мгновенно, а только через несколько часов. Но трудность, которую припасла для меня судьба-юмористка, оказалась из другой оперы.
– Я… не могу,– сдавленным голосом призналась Вторая, с ужасом глядя на пепел.
– Ты… что? – не понял я.
– Я не стану глотать эту гадость! – уже тверже сообщила она.
– А обряд?!
– Может, и так подействует? – с надеждой спросила она, прикрывая рот ладошкой, словно ее нестерпимо затошнило.– Без пепла?
Еще никогда я не был так близок к тому, чтобы убить даму.
Парализатор сам прыгнул мне в руки и если бы не трезвая мысль – в парализованном состоянии она тем более не сможет глотать,– я бы уже всадил в напарницу все заряды.
Наверное, мое лицо выглядело угрожающе.
Вторая умоляюще сложила руки, подняла на меня голубые (опять!) глазки и пролепетала:
– Я не могу! Правда, не могу! Это противно моей природе! Тебе меня не понять, ты другой!
К своей чести скажу: тогда я ее не убил. Просто сделал заметку на будущее, отдышался, сломал парализатор пополам о колено и почти спокойно согласился:
– Не понять? Еще бы. Куда уж мне с моим свиным рылом в ваш ангельский калашный ряд! Вы летаете– мы перемещаемся! Вы сеете разумное, доброе, вечное– мы прорастаем сквозь светлые всходы грязными сорняками! А ты не забыла, что большинство вселенных держится не на добре или зле, а на их гармоничном РАВНОВЕСИИ, а?!!
От избытка чувств я даже сорвал с глаза повязку и треснул ею об забор. Выход оставался только один– самому сожрать этот пепел. Вдруг подействует. Пойдем тогда на базу с клоном как два представителя сексуальных меньшинств со склонностью к мазохизму: оба избитые, в наручниках, но все равно в обнимку.
И в этот тяжелый для меня лично и всего нашего филиала в целом момент ветреная удача наконец опомнилась и соизволила повернуться ко мне лицом: от удара повязкой по забору включился наушник, про который я совсем забыл. Куратор даже не стал меня ругать. Просто переждал, пока утихнет дрожь барабанных перепонок, сказал «молодец» и велел передать наушник напарнице. Ненадолго.
Полюбовавшись на лицо Второй – за минуту на нем прошла строем целая гамма чувств, от упрямого несогласия до панического ужаса,– я был щедро вознагражден.
– Я согласна,– голосом насильно выдаваемой замуж невесты сообщила Вторая и вырвала у меня из рук ступку. Пепел она все-таки проглотила. И заметьте, даже не поморщившись!
Вслед за этим я впал в состояние, которое принято называть «ступор». Молча вцепился
Толстый Амур пролетел над нашими головами и неуклюже завис над домом. Критически оглядев Вторую, он неодобрительно скривился, почесал пухлым пальцем розовую пятку и достал из колчана, который нес за спиной, длинную стрелу.
– Заказчицу вижу. А где клиент?
Мы дружно показали перепачканными пальцами в сторону дома Чайхана.
Слуга любви нырнул в форточку и почти в то же мгновение вылетел обратно с вытаращенными глазами и собственной стрелой в пухлой ягодице. Мстительно плюнув в сторону окна, он завис перед лицом Второй и тоном строгой мамочки, желающей «только добра», доложил:
– Ну, ты даешь, девка! И давно у тебя склонность к зоофилии, осложненная тягой к антисоциальным личностям? Да он же бандит! Стрелу вот испортил… Советую передумать, пока не поздно.
Вторая скромно потупилась и протестующе замахала головой.
– Ты давай работай, умник! – перебил я распоясавшегося Амура.– Советы давать мы и сами умеем.
Под ворчливый басок мальчишки о том, что «такой заказ не предусмотрен кодексом и надо бы доплатить», мы подперли щеки и приготовились ждать.
Слуга любви возился долго. Так долго, что я успел утвердиться в страшной мысли: все пропало. Однако нам продолжало везти. Не прошло и часа, как из окна дома Чайхана вылетел злой как собака Амур с пучком обломанных стрел в жирных ручках и синяками на плечах. Следом выполз клон с обгрызенной стрелой в сердце и, с трудом переставляя ноги, двинулся ко Второй. Забравшись наверх, он с горестным всхлипом приклеился к тени своей суженой. В кустах истошно заголосила кошка Шива.
Вторая оказалась злой и мстительной дамой. Она принялась павой прохаживаться по забору вперед-назад, отбрасывая на поворотах каблуками тело клона как мешающий шлейф. Чертенок только охал – быть прикованным к ангелу с характером черта не совсем то, к чему стремятся влюбленные. Без преувеличения могу сказать: я ему сочувствовал, ибо Вторая превзошла в жестокости самого Великого инквизитора.
Разряд парализатора (чисто мужская солидарность, акт милосердия с моей стороны) прервал страдания несостоявшегося владыки новой преисподней. Защелкнув наручники на израненных конечностях чертенка, мы пристегнули их к курьерской емкости для транспортировки душ и с облегчением выдохнули: все!
– Пятый! Пятый! Радостная новость! Выход номер шесть удалось разблокировать! – прокричал куратор.– Можете вернуться! Повторяю: выход номер шесть открыт!
На прощанье оглядев дом Чайхана с высоты птичьего полета, мы с напарницей улыбнулись друг другу. Все-таки столько вместе пережито… Даже крылатые силуэты на фоне неба не портили настроения – прорвавшиеся сквозь дырку в куполе ангелы все равно опоздали.