Маг-рунист
Шрифт:
Ларуту не сказалась - он был занят, гостей встречал, вещей у меня один нож в ножнах и то, что надето, собирать нечего - пошла. На воротах, правда, заминка вышла, но Т`кхир чего-то на уху стражу шепнул, и калитку без разговоров открыли. Ворчали, правда, вытаскивая и укладывая временный мостик из четырех жердин, не железный же опускать... Речка проглядывала между шатучими палками и ухмылялась мне, а я ползла по ним на четвереньках, стараясь не попадать движениями в такт раскачивающегося моста. Что порадовало - тролль тоже переползал по нему, и намного медленнее, чем я. Вышли мы на зеленый луг, поросший низкой стелющейся
– Нормальные звери остались или монстры всех повывели?
– спрашиваю Т`кхира, он вздыхает.
– Ну, волки и чиоки есть, что им сделается, крысы всякие, а вот суров всех выжрали, и кабанов, одни гленки мелкие остались - быстро бегают. Птицы тоже, ящерицы всякие крылатые, это да, по небу монстры не ходят, но гнезда стали высоко, где в скалах долезть можно было, теперь - гфыр тебе по всей морде, а не яиц набрать. В деревне жалуются - коров нельзя далеко отгонять, третьего дня явились какие-то кочки рукастые, пастух сбежал, а они все стадо перебили - не то, чтоб пожрали, а выгрызали только потроха и глаза. И туши быстро испортились, за полсуток завоняли, как на жаре за неделю. Оно, конечно, и не такое было, только раньше наскоками, отбился - снова жить можно, а теперь постоянно.
– Как думаешь, сейчас не встретим?
– А гфыр их знает... Раз на раз не приходится.
Но дошли без приключений, спокойно. По дороге смогла без помех рассмотреть местную флору. Выяснился ее необычный состав. Основа и наиболее распространенные растения - предположительно, спорофиты: цветов и плодов не видно, зато есть утолщения либо на стебле, либо на нижней стороне листа. Очень характерные утолщения. Да и внешний вид схож с нашими хвощами и папоротниками. Их не только много, они еще и весьма разнообразны по видовому составу, даже на первый взгляд такое ощущение складывается. При том, что голосеменных - от силы, два вида, а то и один, с различиями по фенотипу из-за условий произрастания, а покрытосеменных - десятка полтора-два видов, и все они составляют какую-то пользу для местных жителей. Хотя бы в качестве коровьего корма - на хвощах не очень-то разъешься! Эх, жаль, нет ни времени, ни микроскопа - а то забрезжила одна нетривиальная идейка, охота проверить.
Через четверть часа лес резко оборвался и впереди забрезжила речка. На ней явственно шумело мельничное колесо. Пока подходила - вспомнила, что колесо не мельничное, а для механического молота. Т`кхир придирчиво осмотрел свою руку-конструкт, хмыкнул, на мой вопросительный взгляд ответил: "Опять Варгель ругаться будет, я когда прошлый протез загубил, он меня чуть с дерьмом не сожрал!" Я аж прослезилась от смеха, учитывая разницу в росте между отцом Хюльды и этим трехметровым здоровяком, надо уж очень крепко разозлить его, чтоб старый тролль всерьез напугался.
Вскоре добавились и другие звуки - мычание, детский визг, переходящий в хохот, щенячье тявканье. Навстречу нам молча и угрожающе выскочила тройка одомашненных волков - собаками таких назвать язык не поворачивается: слишком самостоятельные, независимые и серьезные. Вожак увидел Т`кхира, вякнул что-то по-своему, и волчья команда, обойдя нас с флангов, прямо-таки погнала, как скотину, к двору, обнесенному частоколом. Многие колья, вытесаные из стволов, еще сочились смолой и белели на солнце заточенными верхушками: вкопаны этим летом. Интересно, это был текущий ремонт, или какой-то монстр выломал прежние? Что-то мне уже немного не по себе. Ворота, впрочем, были открыты, и встречать нас выскочило двое чумазых, как трубочисты, мальчишек и невысокий мужчина, вытирающий руки ветошью, все перемазанные машинным маслом и остро пахнущие потом и окалиной. Мужчина кивнул троллю и, склонив набок голову, присмотрелся ко мне.
– Сестрена!
– мы бросились обниматься: я тоже признала, благодаря хюльдиной памяти, братика Штере.
– Ну, ты и заматерел... бугаище... ребра не раздави, дуболом...
– Пошли домой, мать совсем извелась... Хюльда, пакость ты мелкая...
– Я теперь крупная пакостница, лодку видал?
– Ну?
– Так это я ее сделала. Из речного песка. Одна. Понял?
– Ты?! Да ты каплю сама раздуть не можешь, а тут лодка.
– Ну, так я не своими легкими раздувала, магией. Ведь что главное, Штере, если не понял?
– Не сила, даже не ловкость, а ум. Так что учись, братик, пока я рядом.
– Врешь! Она магией и не пахнет. Кончай лить мне за шиворот!
– Да ты сам себе тридцать раз зальешь - и не почешешься! Принесешь чистый песок - тогда покажу. Так и быть, пожалею тебя, несмышленыша.
– Хюльда!
– прервал нашу перепалку громовой вопль. Ага, старший, Мергал, тоже тут. Значит, все при одном дворе, на одном хуторе жить остались.
– Мергал, ты что, офонарел нагфыр, - заорала уже я, вырываясь из его рук и поспешно создавая форму малой левитации.
– Жену подбрасывай, или кувалду, если руки чешутся, а меня не трожь! Еле жива добралась до дома, а ты меня добить хочешь? Где отец, мама?
– Пошли в дом.
Объятия с воплями повторились и там, только мать посмотрела на меня долгим печальным взглядом и протянула обе руки лодочкой. Я упала перед ней на колени и опустила лицо в ладони.
– Можешь молчать, ийель, ты тоже моя дочь. Не бойся. Духи сказали - благо, значит - так, - она склонилась ко мне и резко дунула в затылок.
Когда я поднялась с колен, вокруг все молчали. Не знаю, что значил этот обряд, его не было в памяти Хюльды, но в памяти ее тела он был, а вот остальные присутствующие о нем точно знали.
– Даю тебе новое имя, ийель, дочь. Будешь Вийда, беспредельность. Неси его достойно.
– Да, мама, - ответила я.
– Клянусь даром и всем, что я есть.
Мать пошатнулась, схватилась за край столешницы и опустилась на лавку. Я подхватила чурбак, подставила по другую сторону от стола и тоже села. Да и остальные точно отмерли, но все равно было слишком тихо, словно они не знали, что сейчас отмечаем - то ли встречу, то ли похороны... правильнее, конечно, сказать - и то, и другое, но далеко не всем стоит знать то, что знаем мы с Кутхой.
– Мы ж тебя уже похоронили, - пояснил отец.
– Мать травы жгла, к предкам дорогу торила. А ты вернулась. Так что, считай, ты наша вторая дочка. Другая.
– Да, - говорю.
– Как второй раз родилась. Только что с прежним именем делать? По всем документам я - Хюльда.
– Пусть будет, - ответила мать.
– Придет враг за Хюльдой - а ее нет, придет смерть за Хюльдой - а она в Тихих Лесах, есть Вийда, а Вийда сама - беспредельность, и враг, и смерть в ней утонет...
А дальше была пьянка...