Маг в пижаме
Шрифт:
Глазастый дурачок Алесио — худощавый юноша двадцати лет — был младшим сыном гончара Джипа, жившего в небольшой деревеньке на соседнем склоне. Алесио был слаб умом, но добр и простодушен, как младенец. А еще обычными садовыми ножницами он творил волшебство: мог выделывать такое из кустов, что даже Илларион удивлялся.
Конечно, такой крутой маг, как Илларион, легко мог и сам подстригать кусты и превращать их во что угодно. Один щелчок пальцами — и весь парк в секунду превратился бы в шедевр паркового искусства. Но разве это было бы волшебно? Разве это обрадовало бы душу?
Илларион,
Заслушивалась и Моника. Песни Алесио прекрасно дополняли ее занятия йогой по утрам и кунг-фу во второй половине дня.
Обычно за работу Илларион дарил парню два золотых кольца и шелковую рубаху, которые обладали прекрасным свойством — подделывались под размер того, кто их надевал. Благодаря Алесио уже все жители его деревни ходили в ярких одежках из тончайшего индийского шелка и с золотыми колечками на указательных пальцах. Ну, а отец Алесио давным-давно перестал сокрушенно и печально смотреть на необычного сына и каждый день покупал юноше ореховое мороженое…
Илларион допил кофе, швырнул чашку и блюдечко в открытое окно столовой: посуда еще в полете вмиг стала чистой и затем без какого-либо звяканья пристроилась туда, куда полагалось — на серебряный поднос в резной сервант. А могучий чародей растянулся прямо на нагретых солнцем ступенях, закинул руки за голову и закрыл глаза. В таком расслабленном состоянии он намеревался обдумать дизайн колец, которые предстояло сотворить сегодня для творческого человека по имени Алесио…
Через минуту он задремал, и во сне увидел те самые кольца. А потом резко проснулся, потому что со стороны липовой аллеи донесся испуганный голос садовника:
— Господин! Господин Иллара!
Маг щелкнул пальцами и моментально перенесся к юноше, по пути взъерошив дремавшую на старом клене сову. Она обиженно ухнула и перелетела на другую ветку.
— Там! Там! — Алесио прыгал возле старой каменной изгороди и показывал куда-то на дорогу.
Прибежала посмотреть и Моника.
— Что? Что это такое? — изумленно спросила она, хватая Иллариона за руку.
Волшебник же рассеянно улыбался…
Сперва из-за зеленого холма, украшенного желтой лентой дороги, явилось длинное, полосатое, бело-синее копье с розовой лентой под острием. Копье было очень длинное, слишком длинное. Оно все росло и росло из-за холма, а тот, кто его нес, все не появлялся.
Заворожены этим удивительным зрелищем были все, даже Илларион.
Наконец, показалась огромная голова вороной лошади, могучего рыцарского коня. Через минуту явился и всадник, уверенно держащий странное копье, и Моника ахнула, а Алесио засмеялся: так они выражали свое изумление, ведь на широченной спине жеребца-гиганта уверенно сидел мальчик лет шести, в рыцарских доспехах, покрытых сверху белым кафтаном с изображением черного льва на груди. За этим удивительным всадником показался и второй — тоже мальчик, тоже в доспехах, но попроще и без кафтана, на такой же большой, но рыжей лошади, без копья, но со щитом и двумя мечами при седле.
— Странствующий рыцарь и его оруженосец, — шепнул Илларион Монике.
— Но это же совсем крошки, — сказала девушка. — Посмотри, какие у них нежные лица, мягкие ладошки…
Тем временем лошади мальчиков приблизились к провалу в каменной изгороди, через который Илларион, Моника и Алесио, разинув рты, смотрели на них. Маг пришел в себя первым, перепрыгнул через ограду и поклонился юным всадникам:
— Приветствую вас в своих владениях, благородные воины. Позвольте пригласить вас в мой дом, отдохнуть, отобедать.
Мальчик со львом на груди ответил "благодарю вас, сэр, вы очень добры" и поклонился чародею. Илларион, приветливо улыбаясь детям, взял вороного под уздцы и повел к воротам.
Через пару минут два рыцаря-малыша покинули седла и остановились на лужайке перед теми самыми ступенями, где любил лежать и выдумывать новые украшения всемогущий чародей. Остановились, чтоб запрокинуть головы в сияющих саладах и оценить высоту стен замка Иллариона.
Алесио, перепрофилировавшись из садовника в конюха, повел рыцарских лошадей на задний двор: там, благодаря магическим хлопотам Иллариона, уже были готовы просторная конюшня, прохладная вода в корытах, душистое сено и вкуснейшее зерно, — все самое лучшее для благородных животных.
— Прекрасная крепость, — сказал мальчик со львом. — Но каков ваш герб, сэр? Я не вижу ни одного стяга…
— Мой герб — дуб в лентах, — ответил волшебник, указывая на весьма кстати разукрашенное дерево.
— О, чародейский герб, — с уважением молвил юный рыцарь и снял свой шлем, это движение повторил за ним его оруженосец.
Ветер растрепал золотистые кудри малышей, когда они поклонились Иллариону и назвали себя:
— Сэр Кристоф и мастер Андре из Блуа.
— Илларион, самый крутой маг этого мира, — сообщил чародей и представил свою рыжеволосую подругу. — Леди Моника, самая прекрасная дама этого мира…
Тут нежное лицо сэра Кристофа вспыхнуло, а голубые глаза метнули молнии:
— Нет, и не было, и не будет в этом мире дамы прекрасней юной Катерины из Блуа! — заявил мальчик, отбрасывая шлем в сторону и хватаясь за рукоять своего меча. — И вы должны немедленно это признать, сэр! И поцеловать край ее ленты! — он указал на ленту, что развевалась на копье.
Моника испуганно захлопала ресницами, но Илларион успокоил девушку ласковой улыбкой, а потом надменно выпрямился, сложил руки на груди и заявил:
— Никто никогда не заставит меня назвать самой прекрасной дамой кого-либо кроме леди Моники!
— Я не могу спустить вам этого, сэр! — яростным фальцетом вскричал кроха-рыцарь. — Хоть вы и хозяин этих прекрасных земель, а берите меч и защищайтесь! Я заставлю вас назвать даму Катерину прекраснейшей из всех! Андре, дай ему один из моих мечей! — и мальчик выхватил свой клинок, а солнце тут же пробежалось лучами по его зеркальной стали.
Маг Илларион, как был — босиком и в льняной пижаме — с поклоном взял из рук Андре один из мечей сэра Кристофа и сделал два-три взмаха, чтоб опробовать оружие.