Мага уводит стаю

Потиевский Виктор Александрович

Старый вожак спокойно стоял в стороне, настороженно наблюдая за людьми наверху и искоса поглядывая на собак. Лайки были ему совсем не страшны. Но людям, очевидно, нужна была драка между собаками и волком, и они втолкнули еще двух лаек…

Собаки осмелели и, развернувшись фронтом, стали с яростным лаем приближаться к зверю, осторожно, медленно наступая на него. Сейчас их было пятеро — целая стая, а волк стоял на голой площадке один-одинешенек. Но старый Вой оставался совершенно спокоен. Ни люди, ни их крепкие и хорошо обученные собаки не знали, что за волк был перед

ними. Они видели, что он более чем вдвое крупнее каждой из лаек, однако это было далеко не самым главным его достоинством и преимуществом.

Псы осторожно приближались, захлебываясь надрывным лаем, с каждым шагом распаляясь все больше и больше.

Старый вожак все еще выжидал, понимая, что за стеной-забором полным-полно людей, что он, как и прежде, в плену и нападать на собак — значит навредить себе. Но спокойствие покидало его. В нем уже начинала бурлить острая злоба на этих наглых, шумных и трусоватых зверей, так преданных человеку. Он не мог нападать на них, но и не обороняться тоже не мог. И он ждал момента, чтобы достойно отразить нападение.

Люди на площадке откровенно восхищались могучим лесным зверем — выдержанным, бесстрашным, умным. Вой услышал, как у них наверху что-то защелкало, заметил краем глаза, что площадка, однако, не перемещается, находится там же, где и была. Это оператор уже снимал уникальные кадры…

Негромкое стрекотание камеры ободрило собак и еще более обозлило волка. Он, продолжая оставаться внешне спокойным, не удержался и переступил на месте передними ногами. Тотчас две собаки из пяти стремительно отпрыгнули назад. Псы были в трех шагах от нею…

И вот настал момент, когда самый злобный, самый смелый из них рванулся к волку, чтобы вцепиться ему в загривок…

Старый Вой знал, что за первым сразу же кинутся остальные, он ждал этого момента и готовился к нему. Волк был не только сильнее и умнее собак, его движения были быстрее, стремительней чуть ли не вдвое… Едва пес метнулся к нему, как волк перехватил собаку в прыжке, вскинул над собой, резко встряхнул и, бросив, отпрыгнул далеко в сторону.

Пес рухнул с переломанным хребтом, распластался на снегу, предсмертно хрипя…

Будто незримая сила отбросила собак. Они еще лаяли, но в их лае уже слышались испуг и растерянность, они звали человека на помощь. А старый волк и не собирался на них нападать. Убийство пса было вынужденным: Вой должен был показать и людям, и своре свою силу, свое умение постоять за себя.

— Стоп! Всё! Великолепно! — сказал человек сверху. — Уберите собак! На сегодня — всё!

Волк с опаской косился на людей, не ожидая от них ничего хорошего. Но вот снова открылась дверь в заборе, и собаки как ошалелые кинулись прочь с арены. Одновременно открылся проход в коридор, по которому он пришел сюда. Вожаку не хотелось идти обратно в клетку, но здесь оставаться было опасно, и он неторопливо усталым шагом проследовал в свой вольер.

Когда старый волк улегся на полу, привычно свернувшись клубком, покой и сон долго не приходили к нему.

А рядом, в ста шагах от Воя, в небольшом домике, сидя за чашкой кофе, люди решали судьбу зверя.

— Ну

и работка сегодня была! У меня такое ощущение, будто волк этот все понимает и просто не хочет перед нами раскрываться. Потому и на собак — ноль внимания. Раз ахнул, чтоб знали свое место, и снова — молчок.

— А наш-то лопух, твой «пожарник», куда смотрел? Стоял с брандспойтом и спал, что ли?

— Да не спал… Слишком уж быстро волк все это сделал…

— Быстро, быстро! А мы должны еще быстрей. Собаку не уберегли! Ну, теперь нам будет…

— Да. Это уж точно. А волк, пожалуй, и вправду все понимает. А?

— Может, так… А может, и не так…

— Ты — режиссер, ты и должен знать.

— А я не знаю… И никто, скорее всего, достоверно не знает. Ну, а как кадры?

— По-моему, должно быть здорово! Из проявки выйдет, я позвоню, сразу и посмотрим. Что ты дальше-то с ним будешь делать?

— А дальше вот что: завтра мы его выпускаем.

— Как?

— А вот так.

— Непонятно.

— Надо отснять момент стремительного бега зверя. Мне нужен его бег! А в условиях неволи, на арене, это невозможно. Ты же сам говоришь, что этот тип нам навстречу не пойдет. Придется нам пойти ему навстречу.

— Ну и как ты это мыслишь?

— Завтра с утра, если будет погода (а если не будет, то послезавтра), ты берешь второго оператора, ассистентов, ставите в разных местах три камеры — я покажу, где, — и, когда я дам команду его выпустить, снимаете сразу тремя камерами. Потом смонтируем. Возьмите трансфокаторы. Надо быть готовыми достать его в любой момент. Если он рванется на волю, этим кадрам цены не будет. Удивительный, уникальный зверь!

— Но ведь тогда его не поймать!

— Конечно.

— Придется за воротами поставить стрелков с ружьями.

— Нет. Я работаю честно. Если ему воля, значит — воля. И потом, кто тебе сказал, что здесь можно стрелять? Здесь хоть и пригород, но еще не лес.

— Лес ведь рядом!

— И рядом лес — не лес, а зеленая зона, там тоже стрелять и с ружьем ходить нельзя.

— Так сбежит ведь!

— Ну и пусть сбежит! Он свое нам отработал и завтра последнее отработает. А гонорара мы ему не платим. И вообще, чего ты ерепенишься, что это, тигр, что ли? Если б он был первым волком, выпускаемым в лес, я бы задумался. А то их там и без него хватает. Пусть будет одним больше. Разве он не заслужил хотя бы за сегодняшние съемки? Шучу, конечно. Просто мне нужен его бег. Не монтаж на соплях, а настоящий могучий, выразительный бег крупного волка-вожака. Понял?

— Понял.

— Вот и действуй.

— Ох, смотри, командир, достанется тебе. Отвечать придется за этого волка.

— Да понимаю я! Что ж поделаешь? Работа такая.

— Ты мне должен молоко выписать. Я снимаю фильм во вредных условиях.

— Фильм снимаю я. А ты только нажимаешь на кнопку кинокамеры, — засмеялся режиссер. — Поэтому довольствуйся пока кофе.

— Знаешь, старина, ты конечно, в зверях разбираешься лучше, чем я, но не нравится мне эта затея. Плохо это может кончиться… Прислушайся к доброму совету.