Магазин Желаний. Книга 1. Эмоциональный Дневник
Шрифт:
В целом, жить с мамой было хорошо, правда, одно обстоятельство плохо на мне отражалось – она реально вкусно готовила, а я не знал меры в еде. По квартире ходил упитанный Рак, поедающий все, что оставалось не убранным в холодильник. Как говорил про меня друг по имени БВ, я был в ту пору как рыба в аквариуме во время кормления – каждый раз, когда открывался рот, туда попадала еда.
Говорят, углевод – это вид наркотика. Наша традиционная семейная кухня, в основном, состояла именно из них. Чем больше ешь – тем больше хочется. Картошечка разного типа приготовления, макароны всевозможных сортов, булочки, аромат которых сводил с ума. Все сдобрено маслом, майонезом или джемом. Но если макароны – это хотя бы легкие наркотики, то тортики и иные сладости – тяжелая дурь, которой заканчивался каждый прием пиши. Два-три раза в день – без выходных и праздников. Таким образом, углеводная зависимостиь привела меня в состояние, когда вес превысил все расчетные показатели нормы – на добрые 30 килограмм. При росте 170 см я весил почти 100 кг, каково, а? «Почти» – ключевое слово. Ровно центнер или больше я никогда не видел на своих весах во время утренних замеров. Хотя кого я обманываю? Ежу понятно, что если взвешиваться утром, без трусов и на весах 99, то явно вчера вечером в пижаме я мог бы пробить историческую или, как еще говорят, психологическую отметку в 100 кг.
Пробовал ли похудеть? Конечно! Но в период очередной диеты становился злой, как уличный пес. Дома возникало напряжение, от которого страдали родные и я сам. Пробовал заниматься спортом, конечно. Но от этого бесполезного занятия разгорался такой аппетит, что потом съедалось сильно больше калорий, чем мой организм успевал сжигать. Человек, у которого лишних 10 кг, не поймет человека с 30 лишними кило, вот что я скажу вам. Десятку можно еще носить с собой. С таким грузом не утрачивается способность бегать или, скажем, кататься на велосипеде. Но с 30-ю лишними кило – уже при беге страдают стопы и коленные суставы, ломит спину и хрустит шея. Однако, кроме кардионагрузки на беговой дорожке ничто другое на снижение веса не влияло. Фитнес-инструкторы об этом так напрямую и говорили. А еще о том, что устойчивый результат возможен только если кроме тренировок «мы сядем на жесткую диету». Почему мы? Вот вы сами и садитесь. А мне, чтобы похудеть, надо было просто съехать с маминой квартиры. Надо-то надо, но куда я с сыном поеду жить?
Кстати, о сыне. Мы развелись с женой, которую, к слову, звали Каролина, в 2016, когда ему было 12. После дюжины лет совместной жизни, такое вот совпадение. Поженились мы рано – ей едва исполнилось 18, я был на год старше. Ко дню свадьбы невеста уже была на третьем месяце беременности. Мы поэтому, собственно, и поженились. А за год до бракосочетания, мы одновременно потеряли девственность. В одной постели, в одно мгновение – друг с другом. Все, как в любовных романах – романтика, яркие чувства и любовь до гроба. Так нам, подросткам, тогда казалось. Почему развелись? Я бы поставил вопрос по-другому: отчего мы прожили 12 лет вместе, так и не став близкими людьми? Ответа нет. Просто такой первый эксперимент. Неудачный, и затянувшийся. Мы попробовали – не наше. Вот и разошлись. Быть может, кто-то спросит – все 12 лет пробовали? Я же говорю – Рак я, а значит, не люблю перемен. Вот и тянул с решением до последнего. Но это я отвлекся, моя история началась с покупки велосипеда…
Апрель 2014, Монреаль.
Я люблю кататься на велосипеде. Только, правда, в фитнес-клубе. Сидишь, крутишь себе педали и смотришь очередной телесериал на мониторе. Возможно, велик – моя страсть. Как-то раз мне пришла в голову эта мысль, и следующим шагом стало приобретение дорожного велосипеда. Без обсуждения с женой и планирования семейного бюджета – сделал импульсивную покупку, как говорят. Металлический красавец статно стоял на витрине веломагазина, удержаться не было сил. Кредитная карта VISA, с небольшим запасом по лимиту, помогла осуществить мечту.
Теперь нужно было как-то оправдать свою покупку перед женой, и я соврал, что велик (вообще, среди нас, профессионалов, правильно говорить «вел») мне нужен, чтобы ездить на новую престижную работу, куда меня приняли по результату конкурса. На самом деле, в солидную компанию я, действительно, устроился, но, правда, работать там предстояло обычным курьером. Когда в первый день мой супервайзер посмотрел на мое 100 килограммовое тело и на новый велик с тоненькой рамой, стоящий рядом, он ничего не сказал – лишь тяжело вздохнул. Ну а что такого? В Северной Америке 33% людей живет с лишним весом. То есть треть населения континента страдает ожирением. Хотя слово «страдает» не совсем правильное. Мы просто живем себе, как живется, и носим с собой лишние килограммы, словно школьник таскает набитый учебниками рюкзак. И это – наша ноша, не ваша, а значит, и проблема вас не касается. В общем, супервайзер ничего не сказал – у политкорректности все же есть определенные плюсы. Думаю, что мой новый босс был уверен, что к вечеру я сам откажусь от идиотской затеи работать курьером. Он ошибся – я видел в этой своей затее возможность, потому что верил, что так и только так смогу похудеть.
Вечером первого рабочего дня я доставлял корреспонденцию уже пешком, потому что к обеду успел натереть промежность. Кроме этого, на десятой доставке у меня стала ломить спина, вероятно, по причине того, что каждую остановку приходилось наклоняться и пристегивать колесо вела к поручням, чтобы не угнали. Но эта необходимость быстро отпала – я перестал пристегивать велик и просто бросал его у входа, потому что забегал в офисы на короткое время. А вот потертости в районе задницы и между ног (чрезвычайно сильно потел из-за жаркой погоды и массивного тела) быстро исправить не удавалось. Так и ходил – расставляя ноги в стороны. Эта странная походка крупного человека со стороны, возможно, кому-то напоминала сумоиста. Смотрелось, видимо, забавно, но мне было не до смеха. Лишь купленная в аптеке мазь помогла справиться с этой проблемой и то – только через пару дней.
Через неделю я уже гонял по даунтауну Монреаля, как будто всю жизнь только этим и занимался. Вообще, достаточно быстро научился доставлять корреспонденцию в различные конторы, «не путая маршрут». На жаргоне курьера это значит следующее – берешь заказ, но не доставляешь его сразу, а ждешь еще заявки, чтобы потом развести сразу два или три в один сектор города. Разумеется, получив оплату как за отдельные доставки. Риск лишь в том, что отсиживаясь, набирая заказы и комплектуя их по маршруту, можно «пересидеть», то есть выпасть из отведенного времени. Тогда пойдут штрафы и прочая малоприятная шелуха. Чтобы и этого не произошло, иногда можно объединяться с другими курьерами и обменяться пакетами – ты везешь мое, я твое. В общем, я стал зарабатывать свои 500 долларов в неделю после вычета налогов, и все в семье были довольны. Кроме меня, конечно.
Дело в том, что я всю жизнь мечтал стать режиссером кино. Но денег на учебу в университете у меня отродясь не водилось. А вот мыслей о собственной неполноценности, нереализованных амбициях и вообще никчемности – хоть отбавляй. Поэтому, когда в одно солнечное утро, мой велосипед был украден (закономерно и предсказуемо, если все время бросаешь его непристегнутым), я посчитал это знаком Божьим и не стал покупать новый. Тем более через пару месяцев должен был выпасть первый снег, и я понятия не имел, как велокурьеры работают зимой. На мой вопрос, как все происходит в холодное время года, коллеги пожимали плечами и говорили: «А в чем разница? Даунтаун-то чистят от снега». Странный народ, определенно. Короче, я решил, что с меня достаточно экспериментов. Да и темпы потери веса от такой активной работы меня не впечатлили. Еще бы, от рабочих нагрузок я ел больше обычного. Получается, просто прогонял через свой жиронакапливающий завод больше продуктов. В чем же смысл? Нет его. Вот я и заявил жене, что иду учиться на режиссера кино. На вопрос, откуда деньги на учебу и вообще, как нам теперь жить, я ответил уклончиво и попытался успокоить супругу избитыми словами «как-нибудь все само образуется».
Две недели жена ежедневно напоминала мне о моем решении, сопровождая нелицеприятными эпитетами «дурацкое», «необдуманное» и даже оборотом «твоя идиотская идея стать студентом». Это при том, что сама она не работала. Лишь подрабатывала инструктором в фитнес-клубе. Да, работой я бы это не назвал. Польза от ее такой активности выражалась лишь в бесплатном абонементе в этот клуб для меня. Вообще странно: жена фитнес-инструктор, а муж – жиртрест. Чувствуете иронию судьбы? Впрочем, скорее это характеризует ее низкий профессиональный уровень, чем мою слабую волю. Однако в наших спорах каждый, разумеется, оставался при своем мнении.
В итоге, взвесив все «за» и «против», в конце двухнедельной атаки жены, я предложил нам пожить «какое-то время» отдельно и тут же переехал к своей маме. По обоюдному с супругой решению наш сын отправился со мной, поскольку у меня были хоть какие-то сбережения. С бабушкой ему будет хорошо, решили мы, а жена – найдет себе работу, снимет квартиру и тогда Алекс (так зовут нашего мальчишку) вернется к ней.
Моя мама, в отличие от своего сына и невестки, зарабатывала хорошо. Она убирала дома богатых людей в пригороде Монреаля. Это были очень большие и дорогие жилища с антикварной мебелью. Ей платили по сотне долларов в день, чего хватало на безбедную жизнь. Плюс она была на хорошем счету, и ей часто отдавали подержанные вещи для меня и моего сына. Алексу подходило все, либо «на сейчас», либо «на вырост». Мне же оставалось лишь покупать ему обувь, потому что ее нам не отдавали. Донашивать за чужими детьми ботинки считалось дурным тоном. Ну, что тут поделаешь? Пусть будет так – давайте одежду. Мне тоже перепадали неплохие, в целом, вещи. Конечно, это был прошлый сезон, но вы вот реально можете отличить новые модели от прошлогодних? Тем более 58-о размера! А хозяева домов, где работала матушка, могли, поэтому я донашивал «прошлый сезон» и был счастлив. Это было избавление, потому что вообще-то стеснялся ходить по магазинам и примерять вещи. Часто случалось, что, когда я просил посмотреть большой размер, продавец, смерив меня снисходительным взглядом, отрицательно мотал головой со словами «у нас таких не бывает».