Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться
Шрифт:
– На последний вопрос я ответить не могу: мы оба подписали требование молчать. Можешь спросить у деда, возможно, он не будет связан клятвой.
– Этот старый разбойник расскажет ровно столько, сколько захочет рассказать, – фыркнул дядя. – Слухи ходят самые жуткие.
Я пожал плечами.
– Магическая аномалия. Прости, дядя, слово есть слово. Могу сказать только, что я многому научился, так что спасибо тебе за эту практику. А матушка…
Я вздохнул и рассказал все как есть. Где-то в середине моего
– Мальчишка! Сопляк! Ты всегда думал не той головой, что на плечах, но в этот раз сам себя превзошел! О матери ты подумал?
– Я подумал, что жизнь слишком коротка, чтобы потратить ее на соответствие чужим ожиданиям. Пусть даже родительским.
– Вот ты как заговорил… – протянул дядя. – А о девушке ты подумал? Что с ней будет, когда, помыкавшись пару месяцев, ты скажешь: извини, дорогая, все это было ошибкой, я привык вкусно есть и сладко спать, а ты рассорила меня с родителями?
У меня отлегло от сердца.
– Значит, ты не будешь давить на Габриэлу?
– И лишиться гранта на ее обучение, если она отчислится? – фыркнул ректор. – Но ты не ответил.
Я посмотрел дяде в глаза.
– Я подумал. Когда заглянешь за край, очень четко понимаешь, что важно на самом деле.
– Даже так?
Я промолчал. Дядя сложил руки кончиками пальцев, поднес их ко рту. Долго внимательно глядел на меня.
– Ты изменился.
– Так за этим ты и сослал меня в глушь, разве нет? – улыбнулся я.
– Ладно. Сестру я успокою, как смогу. Зять мой, твой отец, да простят меня Великие Семеро, всегда был самовлюбленным бараном, и я боялся, что ты в него пошел. С ним я ничего поделать не смогу.
– И не надо. Я не пожаловаться к тебе пришел. Боялся, что ты… – Я не договорил, но дядя понял.
– Обижу твою нареченную? За кого ты меня принимаешь?
– За представителя древнего и славного рода.
– Кровь которого тоже неплохо бы разбавить свежей. Когда старый ствол начинает гнить, на старый корень бывает нужен свежий привой. Так что я не собираюсь мешать тебе или Габриэле. – Он снова надел очки. – Где жить будешь, уже думал?
– Не успел. Честно говоря, у меня голова кругом идет.
– Ну а чего ты хотел? – пожал плечами дядя.
Я ответил ему тем же жестом. Чего я хотел, уже неважно. Зато я точно знаю, чего хочу сейчас.
Если Габи не передумает.
– Так ты согласна? – на всякий случай уточнил я.
Она фыркнула.
– Даже не мечтай, Леон Фальконте, так просто ты от меня не отделаешься.
Я рассмеялся.
– Тогда собирай вещи.
Она расцвела, а в следующий миг улыбка погасла.
– Надо поговорить с Дженной. Я обещала, что мы ее заберем…
Я потер лоб. В чем-то Габи совсем не изменилась – сперва говорит, потом думает.
Но
– Это сложнее, чем подобрать котенка, – сказал я, тщательно взвешивая слова.
Да, я сам предлагал ей забрать сестру, но тогда я мог сорить деньгами, а сейчас… Не лучше ли девочке будет у тетки, чем у двух студентов, пытающихся свести концы с концами?
– Я знаю, знаю! – воскликнула Габи. – Обстоятельства изменились. Дженна взрослая, она поймет, что я не хотела ее обманывать. Просто жизнь – сложная штука.
– Ой, у нас гости? – прервал нас тягуче-слащавый голос.
Габи отпрянула от меня, залившись краской. Я обернулся. По дорожке между грядок шла женщина. Высокая, тощая как жердь, она чем-то неуловимо напоминала мастру Морелли, даром что та была полноватой. Наверное, выражением лица, словно принюхивалась к дурному запаху.
– Габриэла, душенька, представь мне своего кавалера.
Глава 53
Леон
Вообще-то по этикету…
Нет. Если я больше не нобиле – как я ни старался привыкнуть, эта мысль все же больно сжала грудь – мы равного статуса. Значит, представляют мужчину женщине. Все правильно. Я поклонился, когда Габи сказала:
– Тетушка, это Леон Фальконте, мой жених.
Следовало бы сказать, что я больше не Фальконте, но почему-то мне не хотелось откровенничать перед этой женщиной. Не знаю почему. Вроде ничего плохого она мне не сделала.
– Леон, это моя тетушка, Жилда Ардженте.
– Рада знакомству. Пройдемте в дом.
Дом был, пожалуй, победнее, чем у бабки Салы. По крайней мере, у той были отгорожены спальни и для себя, и для жильца, то есть меня. А здесь – комнатушка, из которой вели две двери. Одна – в кухню, вторая – наверное, в спальню хозяйки. В дальнем углу гостиной стояла кровать под лоскутным покрывалом, рядом с окном, из которого зимой наверняка дуло. На табуретке рядом с кроватью, что-то вышивая, сидела девочка, очень похожая на Габи. При виде нас она вскочила.
– Поздоровайся с гостем, Дженна, – велела тетка. – И не стой столбом, приготовь чай.
Она усадила меня в видавшее виды кресло, сама устроилась в таком же, оставив Габи стоять. Я, мысленно поморщившись, уступил Габриэле свое место, сам встал за креслом.
Девочка шмыгнула в одну из дверей. В самом деле, кухня. Дверь осталась приоткрытой, и видно было, как девочка суетится, ставя чайник на горелку из полена с прорезями.
– Благодарю, я не голоден, – сказал я.
– Не обижайте меня, нобиле Фальконте. Габриэла сообщила о вашем предложении, и это так неожиданно… Как единственная старшая родственница я должна подумать, давать ли согласие.