Магическая страсть
Шрифт:
– Что с ними случилось? – Для общества, в котором царит матриархат, это действительно страшно.
– Королева отправила их за книгой, как и многих других. С тех пор о них нет никаких вестей.
И они думают, что мне удастся добыть книгу? Если принцессам Фейри не удалось справиться с опасностью, то что могу я?
– Я кое-чего не понимаю, В'лейн. Стены тюрьмы Невидимых были созданы сотни тысяч лет назад, верно?
– Да.
– Задолго до того, как королева Эобил создала границы между нашими мирами?
Он кивнул.
– Так почему, если раньше мы существовали независимо друг от друга, не можем
– Стены и границы никогда не существовали независимо друг от друга. Границы между мирами никогда не были обособленными. Они были созданы на основе стен тюрьмы. Без Песни Королева не могла создать подобные барьеры. Разделение миров само по себе требовало безграничной силы. Королеве пришлось взять магию из стен тюрьмы и добавить к ней собственную силу, чтобы создать барьер между реальностями Фейри и людей. Комбинированная магия дала в итоге более сильную защиту. Ритуал был рискованным, но, несмотря на протесты Совета, Королева настояла на его необходимости.
– А почему протестовал Совет?
– Когда мы впервые пришли в ваш мир, люди ничем не отличались от иных форм жизни на планете – вы были дикарями, животными. Но однажды вы обрели дар речи. Вдруг собака не завиляла хвостом, а залаяла. Заговорила. Королева решила, что это вывело вас на новый уровень развития. Она дала вам права и приказала нам мирно сосуществовать с вами. Это не сработало, но вместо того, чтобы уничтожить вас – на чем настаивали две трети Совета, – Королева разделила наши миры, чтобы гарантировать вам ваши права.
Было ясно как день, что сам В'лейн плевать хотел на людей и их права.
– Ну прости, что мы нарушили превосходство твоей расы, – холодно сказала я. – Но мы были первыми в этом мире, помнишь?
На мои плечи посыпался снег.
– Вы часто это повторяете. Скажи мне, человек, скажи честно: ты и вправду думаешь, что очередность имеет значение? Что факт зарождения на этой планете дает вам право на нее? При нас планета цвела, ее леса зеленели. Ваша раса отравила Землю дымом, изнасиловала ее поверхность, уничтожила леса и расплодилась, как муравьи. Земля плачет. Вы не знаете ограничений. Мы – знаем. Ваша раса не обладает терпением. Мы – самые терпеливые создания, с которыми вы имели дело. Мы можем себе это позволить.
Я вздрогнула от его слов. У Фейри будут тысячи лет, чтобы справиться с Темными собратьями, если те вырвутся наружу, а вот человеческая раса вполне может не дожить до этого времени. Вот еще одна причина, по которой стены нужно сохранить во что бы то ни стало.
– Что делает Гроссмейстер, чтобы ослабить стены?
– Я не знаю.
– Что мы можем сделать, чтобы усилить их?
– Не знаю. Существует уговор между Королевой и людьми, которые несут ответственность за сохранность стен. Они должны выполнить свою часть Договора.
– Они ее выполняют, но это не срабатывает.
В'лейн пожал плечами.
– Почему ты боишься? Если стены падут, я смогу защитить тебя.
– Я волнуюсь не только за себя.
– Я защищу и тех, кто дорог тебе в этом… Ашфорде, верно? Твоих родителей. Кто еще важен для тебя?
От этих слов вдоль моей спины словно скользнуло холодное лезвие. В'лейн знал о моих родителях. Знал,
Или нет, он просто зачаровал ее. Использовал против нее Глас, несмотря на все свои задумки. Потому что никак иначе я не могу объяснить того, что произошло.
– Мне этого мало, В'лейн. Я хочу защитить все человечество.
– А разве человечеству не пойдет на пользу уменьшение его численности? Ты не читаешь газет, МакКайла? Вы осуждаете Фейри, обвиняете нас в варварстве и при этом не оглядываетесь на свои собственные поступки.
– Я не собираюсь спорить с тобой об устройстве мира. Я не хочу рассуждать о мире. Я хочу его защищать.
В'лейн злился. Я тоже. Мы совсем друг друга не понимали. Его прикосновение было осторожным, но глаза остались холодными, когда он притянул меня к себе. Пришло время восстановить его имя на моем языке. Стыдно признаться, но я сама потянулась к нему, я растворилась в поцелуе принца, и меня накрыло мультиоргазмом.
– По поцелую за каждый из королевских домов, – сказал В'лейн с издевательской улыбкой. И исчез.
Ощущения были настолько сильными, что я не сразу пришла в себя и только через несколько минут заметила, что что-то не так.
– Эй, В'лейн, – обратилась я к небу. – А ты ничего не забыл? – Меня, например. – Эй? Я все еще в Пунта Кана.
Интересно, он специально заставил меня освободить его имя, чтобы снова заменить его?
«Мои извинения, ши-видящая, – ответил В'лейн. – Я занят столь многим, что забыл о мелочах».
Вот черт. Если его разум настолько превосходит человеческий, как некоторые любят хвастаться, у него не должно быть провалов в памяти.
Мое копье вернулось. На меня таращились люди. Думаю, девушка в бикини, которая размахивает копьем и разговаривает с небом, была не совсем привычным зрелищем. Я оглянулась вокруг, потом посмотрела на себя и поняла, что дело в моей одежде, а не в копье. Я так увлеклась беседой с В'лейном, что не заметила, куда он меня привел.
Нудистский пляж.
Мимо прошли двое мужчин. Я покраснела и отвернулась. Я ничего не могла с собой поделать: они были ровесниками моего отца, и у них были пенисы.
– В'лейн, черт тебя дери, – прошипела я. – Вытащи меня отсюда!
Он заставил меня помучиться еще несколько минут, а потом вернул в книжный магазин. В золотистом бикини, естественно.
Моя жизнь снова изменилась. Даже рутина меня не радовала.
У меня не было ни малейшего желания вести дела в магазине, или сидеть у компьютера, или рыться в книгах, пытаясь разыскать нужную информацию. Я чувствовала себя лежачим больным. Все попытки найти «Синсар Дабх» не просто провалились. Книга доказала, что все мои действия совершенно бесполезны и добраться до нее я сейчас не могу.