Магическая таверна
Шрифт:
Выскочив из квартиры на площадку, я бросилась к лифту, но потом передумала и пешком поднялась на этаж выше. Села на ступеньки. Слёзы душили меня. Обида захлестнула так крепко, что сдержать всхлипы не получалось и подспудно я ждала, что сейчас Стас одумается, кинется за мной в погоню. Он найдёт меня тут, попросит прощения за грубые слова и безобразной сцене найдётся объяснение. Однако Стас из квартиры носа так и не высунул, зато через пару часов, когда я, добравшись до нашего съёмного жилья собирала сумку с вещами, чтобы переночевать у подруги, позвонила его мама и стала кричать, что я зажралась, раз ворочу нос от её мальчика.
«Он себе другую найдёт, а куда денешься ты?» — поучала несостоявшаяся свекровь.
Одна часть меня ужасалась свершившемуся расставанию, боялась неопределённости и одиночества, а другая частичка души, неимоверно далёкая, но такая убедительная, кричала, что я поступаю правильно. Впервые за долгие годы.
У подруги я отсиживалась несколько дней. Полина поддерживала меня во всём как могла, а сегодня вечером, так и не дождавшись звонка от Стасика, я поехала на наше старое жильё сама, чтобы выяснить всё до конца. Раз жених не звонит и не пишет, то нужно выяснить почему. Каково же было моё удивление, когда замки на двери оказались поменяны, а на стук в дверь мне открыл едва одетый Станислав. За его спиной маячила полуголая девица.
«Кто там, Стасечка?» — с придыханием пропела она.
Мой ошалелый взгляд Стасечка выдержал героически и с ехидцей, ногой подпихнув к двери заранее собранную сумку:
«Пока, Ника».
Как же быстро он меня предал!
Горестно вздохнув, я отодвинула от себя чашку с безнадёжно замерзающим кофе. Не могу больше пить эти помои. И так на душе пакостно, а тут ещё гадкий вкус. Небывало чётко осознаю, что мне теперь некуда податься. Съёмная квартира не моя, Стаса видеть не хочу, а Полину стеснять дальше неудобно. У неё своя жизнь. Новым взглядом я осмотрела кафе, приглядываясь к скудным посетителям, вычисляя, кто из них местный. Спросить бы, есть ли в городке куда меня занесло какая-нибудь гостиница! Денег у меня немного, однако на один раз переночевать вне дома хватит. Посетителей, как на зло в кафе было мало, если не считать пожилую пару за соседним столиком, да молодого человека в соседнем зале. Он сидел так, что нам было хорошо друг друга видно и я поймала его заинтересованный взгляд. Тут же отвела глаза; достаточно с меня неприятностей от мужского пола! Отворачиваясь, поймала новый взгляд. На этот раз девушки-бариста, что сделала такой неудобоваримый кофе. Она смотрела на меня из-за стойки, фигура тонула в полумраке и издалека мне показалось, что её глаза блеснули жёлтым. Брр, чего только не померещится.
— Невкусный кофе?
Незаметно ко мне подобрался официант, между прочим очень подтянутый и симпатичный, и улыбнулся, одновременно смахивая со стола тряпкой несуществующие крошки.
— Вы так недобро покосились на нашу сотрудницу, будто она не угодила напитком.
Неужели мои мысли так ясно читаются на лице? Я смутилась.
— Нет, всё нормально, — соврала я, не желая обижать девушку, однако через секунду созналась. — Вкус у кофе на самом деле неважный. Не думайте, я не хочу никого обидеть, — поспешно добавила я, сообразив, что могу оставить бариста без премии, — приготовлено наверняка как всегда, но настроение поганое и вкус выходит ему под стать.
Официант понятливо усмехнулся:
— Бывает.
— А у вас есть комнаты? — тут же атаковала я, покосившись в сторону лестницы ведущей на второй этаж. Выглядела та по-домашнему уютно, с намёком. — Не сдаёте? Если я ошиблась, то посоветуйте что-нибудь в городе. Я тут впервые и нужно переночевать.
— А знаете, сдаём, — обрадовался официант. — Только мало кому требуется обычно. Если нужно, то мы быстро организуем.
— Очень нужно!
Я настолько обрадовалась, что даже о своих невзгодах на мгновенье забыла. Мне вдруг жутко захотелось спать — перед глазами поплыло, и я крепко схватилась за столешницу, покачнувшись. Ещё не хватало упасть у всех на виду! Это получится эпично. Но приступ сонливости откатил так же резко, как образовался — меня словно ведром ледяной воды охолонуло, и я от удивления поморгала. Что-то странное сегодня творится. Вроде кофе пила. Тот хоть и жуткий на вкус, но должен был взбодрить. Выпрямляясь, я снова поймала на себе взгляд девушки-бариста и её вид показался мне удовлетворённым, словно она увидела то, что ей было надо, а глаза из-под косой чёлки снова влажно блеснули неестественным светом. Звериным. Пора посетить окулиста! Я сосредоточилась на официанте рядом со мной, благо молодой человек ничего в моём состоянии не заметил, и продолжал говорить.
— Комнаты у нас неплохие, — рекламировал он. — До уюта фешенебельных гостиниц далеко, но зато и не так дорого. Кровать мягкая, удобства на этаже — всё, что требуется для того, чтобы качественно и спокойно отдохнуть. За дополнительную плату в комнату можно заказать ужин.
Он выразительно покосился на меня, и я понятливо кивнула. Ужин — это неплохо.
— Плату сейчас или потом?
— Потом, — парень засмеялся. — В любом случае сегодня на дежурстве Эйлин, — мой словоохотливый собеседник кивнул на девушку за стойкой. — Мимо неё ни один неплательщик не пройдёт. Ужин тоже она принесёт.
Оу. У меня сразу возникли сомнения в необходимости еды. Если ужин будет такой же как кофе, то, может, поголодать? Не знаю, что эта девушка добавляет в пищу, но вкус специфический. Или у меня что-то с рецепторами сегодня. Как вариант — с нервами.
— Эйлин, — пробормотала я, надеясь, что необычная бариста меня не слышит. — Такие имена бывают? На вид она хрупкая. Как же она справляется с неплательщиками, особенно если те метра два ростом?
Моё воображение живо нарисовало картину столкновения изящной девушки с грозным амбалом. Тот пытается не заплатить за кофе, ссылаясь на его гадкий вкус, а бариста такая — бам! — выпрыгивает движением ниндзя из-за стойки и стрясает с несчастного положенную плату, лёгким движением руки выкидывая затем беднягу за дверь. Громила стеная и плача вываливается на улицу, продолжая жаловаться на кофе. Девушка за стойкой усмехнулась, отворачиваясь по делам, а официант фыркнул.
— Ей не надо справляться. Она словно нюхом неплательщиков чует и зовёт охрану.
Кажется, здесь кто-то от кого-то в восторге.
Мы прошли мимо сидящего в соседнем зале парня, продолжающего заинтересованно пожирать меня взглядом, поднялись по лестнице и оказались на втором этаже. Взгляду предстал длинный коридор, с дверями по обеим сторонам. Их было около десяти и большинство приоткрыты, из чего я сделала вывод, что комнаты популярностью действительно не пользуются. Ну и хорошо, значит буду в тишине, а искать ночлег в незнакомом городе где-то ещё мне уже совсем не улыбалось. Бодрый молодой человек довёл меня по коридору до конца и толкнул дверь, показывая комнату. Она действительно оказалась очень простой, минимум мебели, бросались в глаза тоненькие цветастые шторки на окне и кровать, похожая на старинную.
— Мне подходит, — сразу заявила я.
Через пять минут я уже открывала окно, впуская в застоявшееся помещение воздух. Мне всегда казалось, что в комнатах, долго находящихся без жильца пахнет… отчаянием. Особенно такое заметно в старых одиноких домах, словно само пространство там грустит по тому, что дом не может выполнять свои прямые обязанности.
Распахнув створки, я схватилась за подоконник и, высунувшись наружу, активно подышала. Голова снова начала кружиться.
— Ника, Ника, — пробормотала я, вбирая в себя чуть прохладный, освежающе прекрасный воздух, борясь с дурнотой. — Прекрати думать о неприятном. Нужно быть реалистом и принять ситуацию. Двигаться дальше. Активно двигаться!
Но мысли о Стасе лезли в голову и было так жалко себя, хоть плачь! По щекам скользнули слезинки, до этого острыми колючками царапающие сердце, и я сердито оттёрла влагу ладонью. Не стану мучиться из-за того, кто меня предал. Не стану! Я намеренно воскресила в памяти все злые слова, которые некогда любимый человек говорил мне и заставила душу пропитаться их горечью. Не забывать. Пусть будут уроком. В груди знакомо полыхнуло: совсем так же, когда я представляла, как поджариваю Стаса до корочки. И стало даже немного легче. В дверь коротко постучали — это сопровождавший меня сюда молодой человек принёс сложенное стопкой постельное бельё — и я снова осталась одна. От нечего делать начала смотреть в окно. Оно выходило на обратную сторону улицы и от сонного пейзажа веяло тихой прелестью. Сумерки сгущались, перед взглядом темнел заросший пустырь, а по его периметру качали ветвями густые кусты. Кустарник переходил в нечто вроде парка, потому что ни по бокам пустыря, ни сразу за ним я не заметила ни домов, ни каких-либо других строений; все они остались с парадной стороны кафе. Зато в тихом шёпоте ветра за окном мне чудилось успокаивающее очарование, и я совсем не жалела об оставленной городской суете. Не хотелось бы мне сейчас пялиться на проезжую часть, слышать шум машин, и чтобы снующий народ видел в открытое окно меня.