Магические безобразия

Мяус Эльбрус Альпович

Дверь, к изумлению, была не заперта, хотя обычно Елизавета Карловна не пускала в свой кабинет до звонка, дабы шустрые ученики не испортили что-нибудь. Внутри же предстала невероятная картина: 10 «В» сплоченно веселился, словно сговорившись. Возле кафедры, на которой лежал чей-то телефон, с льющейся громко музыкой, скучковались ребята. Музыку Света узнала: одноклассники слушали Джесси Джей, обожаемую самопровозглашенной королевой. Певице подпевала Морозова Лена, надо отметить, очень хорошо, рядом с ней умело танцевали Дмитрова Катя и (вот это да!) Пронкина Марина. Остальные покачивались в такт ритму. Конев Паша, Ручкин Дима, Мышкин Денис, Крышкин Сережа и примкнувший к ним Федоров Леша, за несколько месяцев подрастерявший задиристость, играли в камень-ножницы-бумагу и что-то записывали под руководством Шутинова

Игоря. Близняшки Костик выполняли операторскую работу: Наташа, одетая в синюю джинсовую юбку, светлую блузку в мелкий цветочек, снимала на смартфон, Маша – в платье спортивного стиля черно-бардового цвета, фотографировала. У Наташи волосы заплетены в «мальвинку» с рыбьим хвостом, у Маши – поверх распущенных волос лежал ободок из кос. Даже Катя Дмитрова щеголяла джинсами и зеленым верхом, некоторые девочки только поменяли цвет блузок, пестря палитрой. Что такое? Копейкина недовольно поджала губы. Саботаж какой-то! И где же эта мерзкая Измайлова?

Впрочем, на Копейкину никто не обратил внимания, даже не заметив вошедшую, – так были поглощены потешным делом. И сколько бы ни фыркала девочка и не воротила носом, ребята не отвлекались до самого звонка. Едва тот прозвенел, они поспешили занять места. Варя Измайлова успела заскочить перед учительницей.

Елизавета Карловна вошла, и в классе повисла тишина. Все прекрасно помнили об ее строгости и педантичности. Она обвела взглядом 10 «В» и никак не отреагировала на столь резкие перемены в увиденном.

– Так, – начала учительница, присаживаясь за стол. – Я должна дать вам проверочную работу, но сегодня не буду. В конце урока сдадите тетради с практическим заданием, а сейчас тема урока: «Организм и среда. Экологические факторы».

Копейкина приготовилась конспектировать. День для нее обещал быть отвратительным. Куда же хуже?

В понедельник Варя позорно проспала, из-за полнейшей нелепости: провозилась полвечера с домашним заданием, а конкретно с физикой. Рука так и тянулась к решебнику, но девочка принципиально одергивала себя, думая о будущей контрольной. Потом Джо захотел выяснить, почему же он предатель. Измайлова извивалась ужом, не желая поднимать скользкую и неприятную тему. Человечек-ручка настаивал, выводя девочку из себя. С каждой секундой спорщики раздражались в равной степени, а потом в комнату на громкие крики заглянул дядя Егор. На вопрос с кем племянница разговаривает, Варя сочинила сказку про фильм, якобы просматриваемый по сети. Егор хмыкнул, принимая версию, лишь попросив сделать потише. Джо долго нудел, пообещал исправиться, стать примерным, впредь передавать все сообщения, девочка смягчилась и простила, в душе зареклась не быть доверчивой.

Варя подскочила в половине девятого, понимая, что катастрофически опаздывает. На умывание и натягивание вчерашних джинсов с кофтой ушло рекордных пять минут. Подхватив заранее собранную сумку, девочка побежала в школу. Уже плюхнувшись на стул после того, как влетела в кабинет перед Елизаветой Карловной, Измайлова несколько отдышалась и огляделась. Яркая гамма среди девчонок и неформальный стиль мальчишек поразили ее. Игорек подмигнул подруге, когда она повернулась. Лена аккуратно, чтобы не заметила учительница, поправляла волосы Вари, выглядевшие растрепано.

– Что происходит? – спросила Варя, едва закончилась биология. Ребята потихоньку разбредались на алгебру, но не слишком далеко.

– Со следующего года официально введут форму в школе, – ответила Лена. Сегодня она совпадала с подругой цветом: ее платье с длинными рукавами было в черно-серую клетку.

– И что? – не понимала Измайлова.

– Я предложил отбросить условности и сплотиться перед будущим врагом! – патетично встрял Игорек. – А если серьезно, у нас будет Весенний бал. Потом там еще День Победы, в общем, много воспоминаний создать можно. В следующем году ЕГЭ сдавать, не до веселья.

Варя мысленно ужаснулась. Весенний бал! Такой же, как и Осенний? С кучей мерзких облачков-эмоций, монстрами и предсказаниями? Хотя тогда был Хэллоуин, может, сейчас все обойдется. Игорек припустил вперед, поравнялся с близняшками Костик, пошептался, достал телефон и включил запись. Похоже, друг брал интервью.

– Жаль, ты не видела нас перед биологией, – улыбнулась Лена. – Я тебе позже покажу.

На

их класс поглядывали кто с интересом, кто удивленно, некоторые с осуждением. Недалеко от кабинета алгебры зависал 11 «А», ожидая учительницы по английскому. Рина окружали одноклассники, и в этой толпе он казался более энергичным, нежели у себя в каморке. Несправедливо! С Варей он практически не проявлял эмоций и ничего не рассказывал. Или в классе он поддерживает образ Леонида Потапова? Тогда это сущая морока, на взгляд девочки. На мгновение их глаза встретились, и Измайлова заметила легкую улыбку мага. Ассистентка улыбнулась в ответ и вошла в кабинет.

Света Копейкина продолжала раздражаться, день же продолжал играть на ее нервах. Все летело в глубокую пропасть. Не то, чтобы ей совсем не нравилась идея фотографий и веселий, но только не тогда, когда собственный авторитет сыпется, точно старое песочное печенье. На перемене перед алгеброй девочки все также игнорировали ее, снова фотографировались. Марина Пронкина подарила Варе Измайловой резинку в красную клеточку с какими-то иероглифами, а Катя заплела ей волосы. Маша зачем-то снимала это действо, задавая вопросы, вроде «Твой любимый фильм?», «Последняя прочитанная книга?», «Какое мороженое лучше посоветовать тому, кто его не очень любит?», «Как добиться мира во всем мире?». Девочки отвечали сущую нелепицу и смеялись. Света отчего-то расстроилась и отвернулась. Она вперила взгляд в болотную доску, под которой висели линейки и треугольник, и убеждала себя, что ей хорошо без этих лицемерок. Но когда завершился урок, не выдержала. Поймала Машу Костик, резко дернула за руку и прошипела:

– Почему вы себя так ведете?

– Как? – холодно спросила Маша, морщась от боли. – Отпусти немедленно! – вырвала руку из захвата и продолжила: – Ты нам надоела. Девочки захотели расслабиться, хоть перед смертью и не надышишься. Не успеем оглянуться, от школы в воспоминаниях останутся только собачки, ведомые тобой. Это неприятно. Да, и чтоб ты знала, все время ходить в колготках бесит!

Маша Костик стремительно удалялась. Что ей бояться какую-то королеву, если она чародейка! Света же опешила и как-то поникла, а через секунду вспыхнула. Все из-за этих новеньких, что приперлись в этом году! Они разрушили весь настрой, что она успешно поддерживала на протяжении последних четырех лет.

Внезапно ее кто-то сильно толкнул, отчего Света прямо-таки влетела в противоположную стену. Развернувшись, она хотела высказать претензии негодяю, но возле нее никого не было. Понять же из тех, кто уже приближался к концу коридора, не представлялось возможным. Невезенье накладывалось трехметровым сугробом. На английском Копейкина впервые в жизни не смогла ответить, в голове словно прошлись ластиком, не знала и все тут. Это удивило не только учительницу, но ребят, знавших ее не первый год. На физике обнаружилось, что тетрадь с домашним заданием канула в реку забвения, хотя девочка помнила, что клала ее в сумку. Украли? Это маловероятно, ведь Света не оставляла вещи без присмотра. Прохор Игнатьевич, однако, простил королеву класса, не имевшую ранее никаких нареканий, при условии, что она принесет тетрадь завтра. В конце дня случились еще две неприятности: в кармане куртки она обнаружила бумажку с короткой записью «Готовься!», и, проходя в дверях, зацепилась за гвоздь, торчащий в косяке, порвала колготки. Огромная дырка расползлась на левой икре, несказанно повеселив окружающих.

Еще никогда Света Копейкина не испытывала такого стыда и злости.

7

Просторное помещение походило на тяжеловесные замки Средневековья: в спальне, созданной, казалось, в куске скалы, только горел жаром огромный камин, деревянная кровать, застеленная плотным покрывалом с золотым узором, занимала больше всего места, на полу валялось несколько шкур каких-то животных, стены украшали гобелены. Лена Морозова нервно огляделась, боясь пошевелиться и нарушить уединение мужчины, что сидел в низком глубоком кресле, вытянув ноги и сложив руки на груди. Он определенно отличался от обычного человека: его волосы, черные вперемежку с пепельным, разметались, глаза имели оттенок мокрого асфальта (какое нелепое название, но в точности определяющее) с вертикальным зрачком, на пугающем лице играли тени от пламени.