Магический круг
Шрифт:
— Сэму, наверное, понравилось бы это место, — сказала я, впервые за всю дорогу открыв рот.
Сидящая рядом со мной в машине Джерси отрывисто произнесла:
— Ну, так ведь он теперь здесь и останется, верно? Иначе чего ради вся эта суета?
Находясь в такой близости от нее, я уловила издаваемое ею амбре.
— Мама, сколько ты успела выпить? От тебя несет, как из пивной.
— Немного «Катти Сарк» [4] , — с улыбкой ответила она. — В честь военно-морского флота.
4
Фирменное название шотландского виски, от шотландского «Короткая Рубашка» — прозвище ведьмы из поэмы Р. Бёрнса «Тэм О'Шентер».
— Ради бога, мама, мы же едем на похороны, — раздраженно бросила я.
— Не забывай, у меня ирландские корни, — напомнила она. — Мы называем это поминками: по традиции надо выпить немного за жмурика и пожелать ему счастливого пути. На мой взгляд, это очень цивилизованный ритуал.
Она уже с трудом выговаривала трехсложные слова. Я внутренне сжалась, надеясь все-таки, что она не будет пытаться принимать участие в произнесении надгробных речей, как это принято у военных. На самом деле она могла выкинуть все, что угодно, особенно в состоянии легкого опьянения. А за нами в машине ехали Огастус и Грейс, мои чертовски чопорные отец и мачеха, которым все равно ничем не угодишь.
Лимузины проехали в железные ворота кладбища и проползли мимо здания ритуальных услуг. Сегодня не будет никакой ритуальной службы в зале, и гроб уже запечатан по причинам, связанным, как нам сообщили, с государственной безопасностью. И еще туманно намекнули, что нам, возможно, было бы трудно узнать Сэма. Родственники погибших во время взрыва обычно предпочитают избегать таких трудностей.
Проплыв по Линкольн-авеню, наш кортеж остановился в дальнем конце кладбища рядом с аллеей задумчивых эвкалиптов. Там стояло несколько автомобилей с узнаваемыми правительственными номерами. Возле холмика свежей земли рядом с могильной ямой маячила стайка людей. Среди них выделялись военный священник и странный тип с длинными, заплетенными в косу волосами, сильно смахивающий на шамана. Сэму он явно понравился бы.
Перед правительственными тачками и остановились три наших лимузина: мы с Джерси ехали в середине, за нами Огастус и Грейс, а впереди — Сэм в черном лимузине. В цинковом гробу. Выйдя из машин, мы направились к этому холмику, пока военные вытаскивали Сэма из катафалка. Огастус и Грейс тихо и ненавязчиво встали в сторонке, чему я искренне порадовалась, ведь в таком случае «шотландское» дыхание Джерси могло остаться незамеченным. Если, конечно, кому-то не придет в голову зажечь рядом с ней спичку.
Военный в темных очках отделился от правительственной тусовки и подошел сказать пару слов соседствующим с нами членам семьи. Потом он приблизился к нам с Джерси.
Неожиданно я осознала, что наши одежды не слишком соответствуют похоронам. На мне было мое единственное черное платье с лилово-желтыми розочками. А Джерси принарядилась в шикарный французский костюм того особенного холодноватого голубого цвета, который великолепно оттенял ее глаза и поэтому был неотъемлемой частью ее образа во времена сценической деятельности. Я надеялась, что никто не заметит нашего отступления от этикета.
— Миссис Бен, — обратился военный к Джерси, — надеюсь, вы не против подождать еще пару минут? Президент хотел бы лично присутствовать на церемонии.
Разумеется, он имел в виду не нынешнего президента, а бывшего, того самого, которого Джерси называла Мелким Фермером; она была представлена ему в те времена, когда он еще распоряжался в Белом доме.
— Черт, ну конечно, — сказала Джерси. — Я не против подождать, если только Сэм не против!
Она рассмеялась, и я получила очередную порцию «аромата». Глаза военного скрывались за темными очками, но я заметила, что его губы сжались в тонкую линию. Я взирала на него в каменном молчании.
Снижающийся вертолет приземлился на специальной взлетной полосе, ближе к берегу. Две машины с темными стеклами покатили ему навстречу и забрали нашего высокого гостя.
— Миссис Бен… — Очкастый понизил голос, как в шпионском фильме. — Мне поручено передать вам, что президент, действуя от имени нашего нынешнего правительства, организовал определенную повестку дня. Хотя ваш сын, как гражданский советник, не являлся в буквальном смысле военным, но погиб он во время выполнения задания… и надо сказать, оказал нам весьма важную помощь. Наше руководство поэтому планирует достойно отметить его заслуги. Сначала будет небольшая церемония с участием военного оркестра, потом в честь усопшего дадут прощальный оружейный залп. А в заключение президент вручит вам медаль «За выдающиеся заслуги».
— За что? — удивилась Джерси. — Голубчик, ведь это не я умерла.
Церемония прошла не совсем так, как планировалось.
По ее окончании Огастус и Грейс удалились в свои апартаменты в «Марк-Хопкинс» на Ноб-хилле, известив меня, что они «надеются видеть» меня у себя к ужину. Поскольку было еще рано, я повезла Джерси перекусить в прибрежное кафе «Буена виста». Мы выбрали деревянный столик перед фасадными окнами, выходящими на набережную и залив.
— Ариэль, милочка, прости, мне очень жаль, что все так получилось, — сказала Джерси, осушая первый бокал скотча, словно молоко.
— Что толку от твоих извинений, — сказала я, повторив ее собственный ответ на мои давние извинения за детские шалости. — Ведь сегодня вечером я иду на ужин к Огастусу и Грейс. Как, черт возьми, ты прикажешь мне объясняться с ними?
— А пошли их куда подальше, — сказала Джерси, глядя на меня своими знаменитыми васильковыми глазами, сохранившими удивительную ясность благодаря ее образцовому до недавнего времени образу жизни. — Можешь сказать, что я жутко испугалась выстрелов. Нет, правда. Я с ужасом подумала, что оглохну от этой чертовой стрельбы.
— Ты знала, что они собирались устроить оружейный салют, — заметила я. — Я же слышала, что говорил тебе очкастый секьюрити. Просто ты напилась как сапожник. Только поэтому и свалилась в могилу перед всей этой высокопоставленной тусовкой!
Джерси обиженно глянула на меня, и я ответила ей не менее выразительным взглядом.
И вдруг вся эта ситуация невольно представилась мне в ином свете. Я рассмеялась. Сначала выражение обиды на лице Джерси сменилось удивлением, потом она тоже начала посмеиваться. Мы хохотали до слез. Держась за бока, мы задыхались от смеха, вспоминая, как моя мать распласталась на дне той ямы, на глубине шести футов, даже не дав им возможности для начала опустить туда гроб.