Магический лабиринт
Шрифт:
Так и получилось. Дирижабль прошел вдоль гор на север, иногда опускаясь ниже наиболее высоких холмов, потом отклонился на восток и полетел над самыми деревьями к Реке. А там устремился вперед полным ходом, неся контрольную гондолу в каком-нибудь футе над водой.
Вот он уже за вражеским судном. Громада «Ненаёмного» загораживала дирижабль, и радар «Рекса» его не обнаруживал.
Бартон, стоя рядом с Иоанном, слышал, как король бормочет:
— Чресла Господни! Сейчас мы увидим, настолько ли скор дирижабль, чтобы догнать Сэма! Только
Орудийные залпы противника повредили правый борт «Рекса». Грохот оглушил Бартона, палуба под ногами закачалась, из иллюминатора вылетело стекло. У окружающих был не менее ошеломленный вид. Иоанн кричал, требуя от Струбвелла отчета о повреждениях и потерях — по крайней мере, следовало предположить, что кричит он именно это.
Струбвелл понял и стал что-то говорить в селектор. Вскоре он сумел представить капитану кое-какие данные. К Бартону уже частично вернулся слух, хотя не в той степени, в какой ему бы хотелось.
Это был самый тяжкий удар, нанесенный им с начала боя. На всех палубах зияли многочисленные пробоины, и стены проходов, где толпился народ, тоже были сорваны. На борту взорвалось множество стоявших на установках ракет и рухнуло несколько пулеметных лафетов.
Двумя снарядами почти сорвало правый колесный кожух, но само колесо по-прежнему работало со стопроцентной отдачей.
— Клеменс, конечно, видел, что снаряды попали в кожух, — сказал Иоанн. — И думает, поди, что здорово подбил нас! Сейчас мы, в Господа Бога, убедим его в этом!
Он приказал рулевому сделать круг на месте. Правое колесо вращалось медленно, а левое, внешнее, работало в две трети своей мощности.
— Он кинется к нам, словно пес, которому не терпится доконать раненого оленя! — сказал Иоанн, потирая руки и ухмыляясь. — Точно: лезет на нас, как зверь из Апокалипсиса. И не знает того, что у самого на хвосте висит зверь пострашнее, готовый изрыгнуть на него смерть и адово пламя! Вот оно, отмщение Божье!
Бартон почувствовал отвращение. Уж не равняет ли Иоанн себя с Создателем? Может, у короля мозги слегка съехали набок от снарядов и ракет? А может, он всегда втайне полагал, что Бог в союзе с ним?
— Дистанцию им придется определять на глазок, а при таком освещении немудрено и ошибиться, — говорил Иоанн. — А по сонару расстояние тоже не определишь!
Операторы вражеских сонаров запутаются в ответных импульсах. Эти импульсы поступят из четырех разных мест — по озеру циркулируют маленькие, дистанционно управляемые лодочки, и каждая посылает сигнал одинаковой частоты. Имеются на них и шумовые генераторы, имитирующие плюханье колес «Рекса».
Бартон увидел силуэт «Ненаёмного» на озаренном звездами и туманностями небе.
А прямо над ним обрисовался темный полукруг — верхняя часть «Азазеля».
— Кидайте же торпеду! — громко сказал Иоанн. — Чего ждете, дурни?
Педер Торденскьолд, командующий артиллерией, сказал:
— Дистанция обманчива, сэр. Но, думаю, дирижабль уже пустил торпеду.
Все посмотрели на панельный хронометр. Если так, то торпеда должна сработать через тридцать секунд. Но настолько ли дирижабль близок к цели, как кажется? «Азазель» должен был пустить торпеду, будучи всего в нескольких футах над Рекой, и затем быстро подняться — а освобождение от груза еще ускорило бы подъем. Раз «Азазель» висит почти над самым судном — значит, торпеда вот-вот вылетит.
Вражескому пароходу пора маневрировать. Если они даже до сих пор не заметили дирижабль, торпеду их сонары должны засечь, определив ее местонахождение, скорость и размер. Враг должен уже знать, что торпеда летит в его корму, или, как выразился Иоанн, «прямо в задний проход Сэму Клеменсу».
Лицо Иоанна являло разнообразные оттенки бешенства.
— Зубы Господни, ну как можно промахнуться на таком расстоянии?
— Промах невозможен, — сказал Струбвелл. — Разве что ее заело-заклинило в люльке.
Как бы там ни было, торпеда не сработала. Над пароходом снова возник исчезнувший было полукруг «Азазеля». Пилот с бомбардиром должны уже либо спрыгнуть, либо готовиться к прыжку. Их парашюты, снабженные пневматическим устройством, раскрываются только при полном отделении от гондолы, в случае же помех развернутся только в Реке.
Да, сейчас, по оценке Бартона, летчикам самое время покинуть дирижабль, поставив его на автопилот и включив часовой механизм бомбы. Другой механизм должен постепенно спускать водород, заставляя машину снижаться. Когда бомба упадет, дирижабль, освобожденный от тяжести, поднимется — но невысоко. Если газ в оболочке не вспыхнет от взрыва, еще один механизм взорвет на борту малую бомбу.
Бартон посмотрел в левый иллюминатор. Палубы «Рекса» пылали в дюжине мест. Пожарники в огнеупорных костюмах заливали огонь водой и пеной. Еще две-три минуты, и пожар будет потушен.
— Ха! — сказал капитан.
Бартон оглянулся. Все, кроме рулевого, глядели на колбасу дирижабля, зависшую прямо над «Ненаёмным» — нос «Азазеля» почти касался мостика.
— Невероятно! — сказал Бартон.
— Что? — спросил капитан.
— Да то, что они до сих пор его не заметили.
— Бог на моей стороне. Теперь если они и увидят его — будет поздно. Его нельзя сбить, не подвергая опасности судно.
— Что-то не в порядке с пусковым механизмом торпеды, — сказал Торденскьолд. — Но если бомба отделится, то и торпеда сработает.
— Приготовься развернуть судно, — сказал Иоанн рулевому. — Когда я скажу, правь прямо на врага.
— Оба их катера направляются к нам, сэр, — сообщил оператор радара.
— Уж они-то должны увидеть «Азазель»! Нет, похоже, не видят!
— Может, на «Ненаёмном» и радио отказало, — предположил Бартон.
— Значит, Бог и правда за нас!
Бартон поморщился. Впередсмотрящий доложил: