Магический шар
Шрифт:
— Это абсолютное преувеличение! — злобно отозвался Огонь.
У сына Ффаффарилла — как это принято у волшебных существ — ещё не было собственного имени, его пока называли по той стихии, которой он сможет управлять, когда его магические силы станут ему подвластны. Фемистокл — и не только он — считал, что если уж подчиняться таким правилам, то юного дракона следовало бы именовать не Огнём, а Подлостью.
— Мы с друзьями просто пошутили, — продолжал Огонь. — Это была совершенно невинная шутка, но этот старый хрыч…
— Замолчи! — прогремел Ффаффарилл. — Ни слова больше!
Огонь испуганно отскочил.
— Но…
— Умолкни, я сказал!
От громоподобного голоса Ффаффарилла задрожала земля, и Огонь сник, не смея произнести больше ни слова.
— Я очень сожалею, мастер Фемистокл, — продолжал Ффаффарилл, вновь обращаясь к волшебнику более спокойным тоном. — До меня дошли сведения о том, как вели себя мой сын и его друзья. Мне остается только принести вам извинения, а также заверить вас от имени моего сына, что подобный неприятный инцидент более не повторится — не так ли, Огонь?
Последняя фраза относилась к сыну, который быстро кивнул и поспешил заверить дракона:
— Конечно, отец. Это только…
— Видите, — невозмутимо обратился Ффаффарилл к Фемистоклу. — Он раскаивается. Примите во внимание, мастер Фемистокл. Вы ведь тоже были когда-то молоды и неуправляемы, не так ли?
— Это правда, — со вздохом признался Фемистокл. — Но есть одно отличие. Ваш сын…
— …уродился немного более диким, чем другие, я это знаю, — перебил его дракон. — Я не собираюсь оправдывать его поведение, но я считаю, что он уже достаточно наказан и должен получить шанс исправиться. Кроме того… — в голосе Ффаффарилла послышался упрёк, — мне кажется, это было слишком жёстко — сразу лишить моего сына и его друзей магической силы.
Фемистокл упрямо покачал головой.
— Это естественно, что вы заступаетесь за своего сына, благородный Ффаффарилл. Но если бы даже я этого и хотел, то не смог бы так просто снять проклятие…
— О, это не проблема. — Ффаффарилл подмигнул. — Уже все в порядке.
— Но… — Фемистокл растерянно переводил взгляд с Ффаффарилла на его сына и обратно.
Огонь тоже был озадачен, и вид у него был весьма глуповатый, но Фемистокл почувствовал: что-то изменилось. Ффаффарилл смог снять заклятие, лишь моргнув глазом, — а ведь речь шла о сильнейших магических чарах, которые применил Фемистокл. У Огня в этот момент хватило ума промолчать и незаметно отступить за огромный чешуйчатый хвост своего отца. Однако плохую услугу оказал Ффаффарилл своему сыну…
Будто прочитав его мысли, дракон сказал:
— Я знаю, вы считаете, что я не должен был этого делать, мастер Фемистокл, но в конце концов он — мой сын.
— Но вы поступили в конце концов… эээ… чуть-чуть необдуманно, — осторожно возразил волшебник. — Он ещё долго не сможет толком управлять своей силой, а ведь она по своей мощи равна вашей.
— И вы боитесь, что он может доставить вам неприятности, — вздохнул Ффаффарилл.
— Я боюсь, что ваш сын нуждается в твёрдой руке, — упорствовал Фемистокл.
Ффаффарилл раскатисто рассмеялся.
— Хорошо сказано, мастер Фемистокл, но я знаю своего сына. Вам не нужно ничего скрывать от меня. Я здесь не для того, чтобы защищать своё чадо, а совсем наоборот.
Его хвост дёрнулся. Огонь, который по-прежнему держался в тени, испуганно подскочил, но отцовский хвост так ему наподдал, что он свалился на землю и, несколько раз перекувырнувшись через голову, распластался прямо у ног волшебника. Он поднялся и очумело потряс головой, поглядывая то на отца, то на Фемистокла.
— П-п-папа! — заикаясь, произнёс он.
Ффаффарилл выпрямился во весь свой внушительный рост.
— Мне пора идти, — прогремел он. — Но послушай, что я тебе скажу. Один раз я тебе помог, потому что считал, что мастер Фемистокл наказал тебя слишком сурово, и потому что ты — мой сын. Больше это не повторится. Ты станешь делать всё, что требует от тебя мастер Фемистокл, и будешь вести себя как другие ученики. Ты меня понял?
— Разумеется, папа, — поспешил заверить его Огонь. Он весь съёжился и был похож на побитую собаку.
— Очень надеюсь! — гремел Ффаффарилл. — Потому что если мне придётся вернуться сюда ещё раз, ты об этом пожалеешь! Я ясно выражаюсь?
— Конечно, — быстро ответил Огонь. — Очень даже. Я… я буду послушным. И не посрамлю тебя, папа.
— Очень надеюсь! — снова сказал Ффаффарилл и обратился к волшебнику: — Я отправляюсь обратно. Всех вам благ, мастер Фемистокл!
С этими словами он расправил огромные крылья, взмыл в воздух и вскоре скрылся из виду.
Фемистокл, втянув голову в плечи, подождал, пока не утихнет ураган, вызванный крыльями Ффаффарилла, потом обернулся и медленно направился к замку. Огонь следовал за ним на почтительном расстоянии, опустив плечи и уши. Он выглядел так, будто принял близко к сердцу предостережение своего отца, и, возможно, в данный момент так оно и было. Но старый чародей слишком хорошо знал юного дракона и понимал, что всё не так просто.
Совсем не просто.
Электронный магический шар
— Существует, мир по ту сторону действительности — мир, в котором легенды — реальность, а реальность лишь легенды. Он называется Сказочная Луна. И как все обитатели нашего мира ничего не знают о том, что есть мир, наполненный кобольдами, эльфами, драконами и единорогами, так и большинство обитателей Сказочной Луны ничего не знают о существовании реальности, в которой нет ни волшебства, ни сказочных существ, ни говорящих животных…
Такой текст был бы уместен в книге сказок или мог бы служить предисловием к роману в стиле фэнтези. Он мог бы также звучать из уст седовласого сказителя, который несколько веков назад сидел посреди рыночной площади и рассказывал старинные легенды. Но всё выглядело совершенно иначе. Пронзительный электронный голос, вещающий с совершенно неподходящей интонацией об истории страны Сказочная Луна и её жителях, доносился из динамиков суперсовременного Таниного ноутбука, который был едва виден из-под всякого хлама. По монитору пробегали светящиеся витиеватые буковки — в том же ритме, что и слова из динамиков. Иногда экран вспыхивал, и под словами можно было разобрать даже какие-то фигурки, похожие на драконов, единорогов или других сказочных существ, — а может быть, это были всего лишь помехи.