Магиня для эмиссара
Шрифт:
Ну, кажется, готово! Встав рядом с подносом лицом на восток, начала читать вслух слова из книги:
— Синат киршатт ордис пирит, соадли дарн риднтшэфари…
Я чувствовала, как вокруг сгустилось напряжение. А затем обе кучки на подносе вспыхнули не рыжим или жёлтым, как обычно, а ярко-красным, оттенка крови, пламенем. Поплыл запах пылающего янтаря, заглушая вонь сгорающих волос… Сила лилась из меня мощным потоком — а потом пламя исчезло. На блестящем подносе лежали две сверкающие цепочки.
А ещё я услышала,
— Ньера Алессита! Что происходит?
Холт? И что его принесло посередь ночи? И — вопрос вопросов — почему? Таз я не роняла, демоны тут не завывали — всё тихо, вон Соль спит себе и спит…
— Сейчас, ньер Холт.
Переставив поднос на комод к книгам, запахнула пеньюар и отворила дверь.
В коридоре стоял босой лохматый Холт в белой длинной рубахе и торчащих из-под неё серых свободных портках до середины икр. Зато с мечом в руках. Очень мило! Оглядел меня с головы до ног и повторил:
— Что происходит?
— А что происходит? — решила я свалять дурочку.
— Ньера, не играйте со мной. Что тут было?
Выходит, он чувствует магию. Но при этом сам не маг. Вроде бы не маг…
— Ньер, заходите. И я отвечу на ваши вопросы, если вы ответите на мои.
Он кивнул.
— Ньер Холт, да, я колдовала. Сотворила первую часть волшебства, чтобы защитить своего ребёнка. На сегодня это всё. На вторую половину у меня просто сил не хватит. Сделаю завтра. А теперь ответьте мне — вы чувствуете магию? Как маг? Или вы и сам маг?
На его лице отразилось что-то сложное. Казалось, он решает — ответить мне или пропустить в своей манере вопрос мимо ушей.
— Моя мать была магом. Довольно сильным. Но ей, когда она ждала меня, пришлось колдовать. Чтобы я мог остаться в живых. Так что у меня магии — кошачьи слёзы и мышиный хвост, — грустно пошутил он. — Но магию рядом, тем более настолько мощную, я чувствую.
Замолчал. Потом посмотрел мне в глаза:
— Это одна из причин, почему я захотел помочь, когда узнал, кто вы такая.
Ох! Такого ответа я не ждала… Лишенец. Маг почти без магии. Знать, что ты мог что-то иметь по праву рождения… да вот, не срослось. Но при этом протянуть руку и помочь, чтобы с кем-то другим не произошло того же самого.
Этого ничем не исправишь и никак тут не утешишь. Я никогда не слышала, чтобы к прирождённым лишенцам возвращалась магия. Если случалось так, что маг надорвался, перегорел, — у него ещё была надежда. Но если уж сложилось, что младенец лишился магии в материнской утробе… эх-х… Потому-то я так и берегла свою Соль.
Холт присел в кресло, поставил меч рядом и покосился на книги.
— Расскажете мне, что хотите сделать до отъезда из Салерано?
— Много чего, — улыбнулась я. Сейчас он выглядел не таким чопорно-отстранённым и высокомерным, как обычно. — Только всё растянется
— А поподробнее?
— Завтра ночью закончу то, что начала сегодня, — вдаваться в подробности, что именно задумала, я не хотела. Ни к чему. Это наше с Соль дело. Не нужно посторонним знать, что на ней стоит маяк. — А днём полистаю медицинский справочник. Там есть большой раздел о глазных болезнях. Может быть, выйдет хоть как-то помочь Бетани.
— Хорошо, — кивнул Холт. — Если справитесь, оплачу вам это отдельно, как стороннему специалисту.
Открыла рот, чтобы возразить… и закрыла. После сегодняшних трат денег осталось не так много. А честный заработок — не стыд.
— Что ещё? — поинтересовался муж.
— По работе — увидите. Не будем забегать вперёд. А ещё хочу всё же заставить блестеть эти чёртовы люстры!
Холт качнул чёрной головой и усмехнулся. Поднялся.
— Раз проснулся — спущусь на кухню. Вам пирожков принести, ньера?
Подумала и кивнула.
Глава 8
Суть добра — попросту в удовлетворении спроса.
Следующей ночью я снова разбудила Холта. Вторая часть заклинания была ещё навороченнее первой и выжала меня досуха. Нужно было надеть зачарованные цепочки на шею мне и Соль, а потом вбухать магию до последней капли, зачитывая абракадабру из бабкиного гримуара. Соль я держала на руках — в момент сотворения этого волшебства физический контакт, чем теснее — тем лучше — был необходим. Дочка будто поняла — помогла: присосалась к груди, прижавшись всем тельцем. Здорово, только отвлекает…
Но я справилась! Когда закончила — цепочки на наших шеях исчезли. Пропали, словно их и не было. А связь от них перешла на нас. Для проверки я положила Соль в корзинку, зажмурилась, раскрутилась на пятке, прислушалась к себе и ткнула пальцем в пространство. Открыла глаза — да, перст указывал на колыбель! Вышло!
От истощения вело… Захохотав, как баньши, раскрутилась с закрытыми глазами ещё раз — и, не удержав равновесие, села на пол. Зевнула. Спа-а-ать хочу до смерти… Надо мне лезть на кровать или и на коврике хорошо? Тепло, лето…
— Ньера! Ньера! Сита!!! Да очнись же, что с тобой?!
А этот что тут делает?
Махнула рукой, съездив пятерней работодателю по носу. И брыкнулась, когда меня, схватив в охапку, загрузили на кровать.
— Спасибо-о… — зевнула ему в лицо, натягивая на уши подушку.
— Беда ходячая, — вздохнул Холт.
Впрочем, к утру я уже не была уверена, что Холт мне не приснился. За завтраком тот сидел как обычно: подтянутый, чисто выбритый, одетый в тёмное, лаконичный. Даже, точнее, бессловесный. Кивнул головой — и всё.