Магистерий. Черный Петер
Шрифт:
Падре Кресенте поднял брови и рассмеялся. Он был ибериец, родом из королевства Арахон, с черными густыми бровями и зубами – такми белыми, как колоратка на его сутане.
– Я польщен, сын мой. Так и запишем. А вы, Рональд?
– Да мне по барабану… только старых перцев мне не надо. А перечниц тем более. Это… с Юлио меня запишите. С Юлио, точно.
Ну-ну. Юлио Дюбо, наблюдатель от Надзора, вел в школе начальную магзащиту, то есть, гонял ребят строем по двору и иногда тренировал разбирать-собирать на скорость портативные магдетекторы. Защитой,
Много эти друзья надежурят вдвоем. Будут пиво пить и радио слушать.
Лео покосился на священника – тот царапал самопиской в блокнотике – вдохнул дым и медленно выпустил в сторону. Спросил после паузы:
– Правильно ли я понимаю, падре, что Бьянку Венарди ожидает проверка Надзора? Или после карцера она может вернуться к учебе?
Падре оторвался от записей и улыбнулся:
– Ну что вы, Лео. Ничего сверхъестественного не случилось. Обычные шалости и нарушение дисциплины. Девочка чересчур увлеклась. Мы все надеемся, что наказание охладит горячую голову барышни Венарди, и такого больше не повторится. Ловить ведьм там, где их нет – не слишком разумно.
Ну, слава Ястребу! Честно говоря, Фоули так орал на бедную девочку, что за двумя закрытыми дверями, в коридоре, было слышно. Когда Лео вчера утром пришел в школу, все только и говорили, что о висельнике в подвале, который то ли был, то ли не было, и о привидении, которому это тело вроде бы принадлежало. Про привидение вообще ходили упорные слухи и гуляли страшные истории, и Лео нутром чуял, что тут все не так просто.
Он подозревал, что и другие это чуют. Нет дыма без огня, а Бьянка некстати подлила масла в этот огонь. Ее выходка была несколько больше, чем просто шалость и нарушение дисциплины. К тому же история с повешенным, случайно или нет, совпала с побегом ученика. Из всего этого можно было раздуть грандиозный скандал.
Но если директор Фоули ограничится дежурствами и карцером, а наблюдатель от Надзора не ловит мышей, то и слава феям.
– Вот ты где, Ро, Мордач, мать твою! Ты спер мою цацку! Ты спер цацку мою, жирная рожа!
От угла школы к крыльцу спешил, волоча метлу, школьный истопник и дворник, по прозвищу Дедуля. Физкультурник поперхнулся дымом.
– Чего? Какую цацку, ты в своем уме, Дед?
– Мою цацку! Сам знаешь, какую! А ну выворачивай карманы, показывай!
– С ума сошел? Пьяный черт! С утра глаза залил, или с ночи не проспался? Иди к себе. Эй! Что ты меня хватаешь? Пошел вон!
Лео и падре Кресенте с удивлением наблюдали, как расхристанный и явно не проспавшийся Дедуля, бросив метлу, пытается ухватить отступающего за колонну физкультурника.
– Падре, скажите ему, чтоб шел к себе! Совсем спятил! Дедуля, отвали, пока я тебе не вмазал, чего ты пристал? Руки убери!
– Конрад, – окликнул истопника падре Кресенте, – что вы хотите от Рональда? Объясните нам.
– Пусть вернет что украл! – Дедуля возмущенно тыкал пальцем в физкультурника. – Вор, гаденыш, обокрал спящего!
– Да тебе приснилось, – догадался физкультурник, –
– Ты! Ты его видел, и ты забрал! Сам мне подливал, с-с-собака!
– Я вообще не пью, особенно с такими как ты! Убери руки, пьянь!
Падре Кресенте покачал головой.
– Конрад, вы, похоже, и правда… не совсем трезвы. Постарайтесь выспаться, прийти в себя и высказать свои претензии Рональду в более приемлемой форме. Если вы к тому времени о них вспомните.
– Ты думаешь, я вру? Думаешь, я заливаю, да? Падре! Я не вру! Этот сукин сын спер мою цацку!
– О, падре, смотрите, – сказал Лео, – смотрите, это, кажется, Маттео Маллан.
За воротами стояли трое, и сторож, выбравшись из будки, отпирал им калитку.
На площадку перед крыльцом шагнул высокий сутулый мужчина в кургузом плаще поверх рабочих брюк, он волок за локоть подростка в синей школьной куртке. Тот не сопротивлялся, но брел понурившись, низко опустив голову. Следом за ними шла женщина – не старая еще, и когда-то, наверное, красивая, но заморенная и словно бы выцветшая. В руке она комкала платочек, и то и дело промокала глаза.
Падре Кресенте двинулся им навстречу.
– Господин Маллан, госпожа Маллан, приветствую вас. Спасибо за содействие и высокую гражданскую ответственность! Господин Фоули, и я, и вся администрация, мы все благодарим вас за быстрое, без проволочек, возвращение Маттео в стены школы, – он шагнул мимо мужчины с мальчиком прямо к женщине, которая запнулась и остановилась, беспомощно покачиваясь и моргая сквозь слезы. – Госпожа Маллан, очень сочувствую! Знаю, что это было нелегко. Скрепите сердце, через два года ваш мальчик – уже юноша – вернется к вам.
– Ох, падре, каждый день молюсь об этом, – всхлипнула женщина, – и чтобы миновала нас угроза эта ужасная, и чтобы артефакт-то надзорский не ошибся бы!
– Дистингер не ошибся еще ни разу, госпожа Маллан. Дефиниции – это величайшее испытание нашему смирению, но каждый из нас должен пройти их. А юные обязаны пройти и два предстоящих испытанию суровых года. Будем помогать друг другу и поддерживать. Господин Маллан, – он обратился к мужчине, – принимаю из ваших рук вашего сына Маттео, и еще раз благодарю за добросовестное выполнение гражданского долга и за оказанное школе сотрудничество.
Мужчина одной рукой стащил кепку, смял ее и прижал к груди, а другой подтолкнул сына к священнику.
– Вот, падре… вертаем, значит. Заблудшего.
Падре ласково улыбнулся и протянул подростку обе руки. Маттео, не поднимая головы, пошаркал к нему.
Лео глядел на родителей и не знал, что чувствует – то ли жалость, то ли неловкость, почти отвращение. Эти двое с коровьим послушанием привели обратно на скотный двор своего теленочка, и теперь надеются на лучшее. Авось бог милует, и чадо никак не проколется за два года и пройдет эти распроклятые Дефиниции.