Магистр дьявольского культа
Шрифт:
Картинка неожиданно сменилась, и перед глазами Вэй У Сяня предстал совсем иной пейзаж.
Похоже, что к этому моменту А-Цин находилась в бегах уже пару-тройку дней. Она шла по улицам неизвестного города, вновь притворялась слепой, выстукивая путь перед собой, и спрашивала каждого встречного: «Простите, но нет ли здесь поблизости крупных орденов?»
«Извините, вы не знаете никого действительно могущественного? Какого-нибудь выдающегося заклинателя?»
Вэй У Сянь подумал: «Она ищет тех, кто поможет ей отомстить за смерть Сяо Син Чэня».
К сожалению,
А-Цин целый день провела на ногах, пытаясь хоть что-то разузнать, и, вконец обессиленная, доплелась до небольшого ручейка. Она сложила ладони лодочкой и сделала пару глотков воды, промочив пересохшее горло. В своем отражении А-Цин увидела тонкую, деревянную шпильку, туго сидевшую в волосах, и, протянув руку, вынула ее из прически.
Когда-то эта шпилька была совсем грубой и неотесанной, словно заготовка под палочки для еды. Но Сяо Син Чэнь ловко обстругал ее, превратив в изящное украшение, и даже вырезал на конце маленькую лисицу с острой мордочкой, большими глазами и лукавой улыбкой. А-Цин погладила крошечные лисьи уши и невольно хихикнула: «Ну надо же! А ведь и впрямь похожа на меня!»
Губы А-Цин задрожали, словно слезы вновь комом встали в ее горле. Но тут в животе раздалось неожиданное урчание. Девушка достала из-за пазухи маленький, белый мешочек, тот самый, что она стащила у Сяо Син Чэня в их первую встречу, и, выудив оттуда маленькую конфетку, пару раз лизнула. Едва язык ее ощутил сладость, она спрятала угощение обратно в мешочек.
Эту конфету Сяо Син Чэнь дал ей в последний раз.
А-Цин опустила голову, убирая кошелек на место. Внезапно глаза ее поймали отражение еще одного человека.
Из воды на нее глядел улыбающийся Сюэ Ян.
А-Цин заверещала пронзительным голосом и тут же, спотыкаясь и снова падая, попыталась вскочить на ноги.
Сжимая в одной руке Шуан Хуа, Сюэ Ян, неизвестно сколько времени наблюдавший за А-Цин из-за спины, распахнул объятия навстречу девушке: «А-Цин, куда же ты бежишь? Мы ведь так давно не виделись! Разве ты не соскучилась?»
А-Цин завопила: «Кто-нибудь, спасите!»
Однако ее окружали лишь пустынные горы да безлюдные леса. Никто не придет ей на помощь.
Сюэ Ян поднял бровь: «А я как раз закончил свои дела в Юэ Яне, и совершенно случайно наткнулся на тебя, достающую расспросами каждого встречного-поперечного. Что за удивительный поворот судьбы! Кстати, об удивительном. Твоя актерская игра заслуживает наивысших похвал. Ты столько времени водила всех за нос, включая меня. Просто поразительно».
А-Цин понимала, что на этот раз смерть наверняка настигнет ее. Когда первый испуг прошел, она вдруг подумала, что уж если ей в любом случае суждено погибнуть, то почему бы перед этим не доставить себе удовольствие и не выругаться всласть? Воодушевившись этой мыслью, она вскочила на ноги и плюнула: «Скотина! Неблагодарная свинья! Дешевая дрянь! Твои родители, должно быть, трахались в хлеву, чтобы зачать такого выродка! Гнусный червяк, вскормленный дерьмом!»
А-Цин, годами бродившая по рыночным площадям, слышала огромное множество людских перебранок и непристойных слов. Она яростно изрыгала любые проклятия, которые приходили ей на ум. Сюэ Ян же лишь посмеивался в ответ: «А у тебя неплохо получается! Что же ты ни разу не разошлась в присутствии Сяо Син Чэня? Ну что у тебя там еще припрятано?»
А-Цин продолжила: «Пошел ты, бесстыжий кусок говна! Ты еще смеешь произносить имя даоцзана и держать в руках его меч! Думаешь, ты достоин этого оружия? Ты запятнал то, что принадлежало ему!»
Сюэ Ян занес перед ее лицом левую руку, сжимающую Шуан Хуа: «О, так ты об этом? Теперь он принадлежит мне. Думаешь, твой даоцзан такой уж неоскверненный? Очень скоро и он будет…»
А-Цин перебила его: «Мечтай дальше, осел! Не тебе называть даоцзана нечистым. Ты всего лишь лужа рвоты на его пути, и даоцзану просто-напросто не посчастливилось вляпаться в тебя! Ты единственный, кто здесь грязен! Отвратительная и мерзкая лужа блевотины!»
Лицо Сюэ Яна помрачнело.
А-Цин столь долго жила в страхе, оттягивая момент встречи с неизбежным, что когда ее время, наконец, настало, она вдруг почувствовала странное облегчение.
Сюэ Ян зловещим тоном произнес: «Раз тебе так нравится притворяться слепой, то, может быть, пора ослепнуть на самом деле?»
Он взмахнул рукой, и неясного вида порошок покрыл лицо А-Цин, попав прямо в глаза. В то же мгновение весь видимый мир превратился для нее в сплошное кроваво-красное пятно, через пару секунд сменившееся непроницаемой мглой.
Ошалев от жгучей, пронзающей глазные яблоки насквозь, боли, А-Цин издала хриплый вопль. Откуда-то сверху донесся голос Сюэ Яна: «Ты слишком много болтаешь. Язык тебе тоже ни к чему».
Нечто твердое, острое и ледяное проникло в рот А-Цин. Вэй У Сянь успел почувствовать сильную резь в корне языка, но вдруг услышал звон колокольчика.
Пронзительное и ясное дзиньканье звучало, словно находилось на расстоянии вытянутой руки, но эмоции А-Цин все еще отказывались отпускать Вэй У Сяня. Перед глазами его все плясало, и он никак не мог вернуться в этот мир.
Лань Цзин И помахал рукой перед его носом: «Никакой реакции! Надеюсь, он не съехал с катушек!!!»
Цзинь Лин заметил: «А я ведь предупреждал, что «Сопереживание» слишком опасно!»
Лань Цзин И буркнул: «Может быть, все потому, что ты, вместо того, чтобы вовремя зазвонить в колокольчик, витал в облаках, думая незнамо о чем!»
Цзинь Лин застыл: «Я…»
Но тут, к счастью, Вэй У Сянь пришел в себя и, опершись о гроб, поднялся на ноги. А-Цин уже покинула его тело и тоже стояла, прислонившись к гробу. Юноши, словно выводок поросят, гурьбой окружили Вэй У Сяня, и наперебой затараторили: «Он встал, встал!»
«Фух, он не съехал с катушек!»
«А разве он уже не был немного того?»