Магистр! Вы, кажется, влюбились
Шрифт:
– Не бледней так, – велел он, заметив, как мне поплохело от имеющихся перспектив. – Я не буду тебя обижать.
– Правда?
– Буду оберегать, – заверил меня привиденчик. Но сказано это было таким тоном, что я тут же попросила:
– Не нужно, пожалуйста, меня оберегать. Я сама как-нибудь.
– Ну уж нет. Эйнар обещал оставить меня в библиотеке одного, если и ты куда-нибудь сбежишь. – Он передернул плечами и через силу предупредил: – Так что, если тебя кто-нибудь обижать будет или приставать, сразу мне говори. Я разберусь…
И
– Тебя как зовут?
– Рэйна… Шад, – ответила я, отказываясь осознавать, как же сильно влипла.
Про заключенную душу ректор же ни слова не говорил. Ни словечка!
– Ануш, – представился привиденчик.
Просто Ануш…
– Простите. – Пятясь спиной, я выбралась из библиотеки и уже на бегу крикнула: – Скоро вернусь!
Мне срочно нужно было к ректору, чтобы рассказать ему, какая же он сволочь!
Разве можно принимать на работу человека, скрыв от него такую важную информацию, как привязанная к библиотеке заключенная душа?! Душа, срок наказания которой насчитывал семнадцать лет.
Да с ума же сойти можно!
Я еще совсем не знала академию, потому кабинет ректора нашла не сразу, но когда нашла…
Ворвалась в приемную, вспугнув особенно упрямых леди. Даже объявление о закрытии вакансии не могло их остановить, они желали попытать свое счастье – просто попасться ректору на глаза, а там уж любовь с первого взгляда все сама за них сделает.
Дама Тоерти привстала при моем появлении.
– Дорогая…
– Ректор у себя? – рявкнула я, самым вопиющим образом перебив секретаршу.
Та потерянно кивнула, смущенная клокотавшей в моем голосе злостью, но, когда я ринулась к двери кабинета, попыталась меня перехватить.
Безрезультатно, правда.
Леди, в количестве шести штук, с восторгом следили за моими действиями.
Седьмая леди сидела в кресле перед Гэдехаром и до моего вторжения что-то мелодично лепетала.
Но я ворвалась, и все затихло.
В звенящей, предвкушающей тишине мой дрожащий от гнева голос прозвучал оглушающе.
– Как вы могли! – воскликнула я, не совсем понимая, какими словами пытаюсь донести до ректора всю преступность его действий. Потому что замалчивать столь важную информацию просто противозаконно! – Вы воспользовались моей наивностью! И доверчивостью! И самым подлым образом…
Поняла я, что говорю что-то не то, уже в процессе, по шокированному выражению лица Гэдехара. Оборвала себя на полуслове и услышала благоговейное:
– Он ее обесчестил, – прошептала с придыханием одна из шести дев.
– И бросил! – вторила ей другая.
– С ребенком на руках! – окончательно добила меня третья.
Моей репутации пришел конец, это я поняла сразу.
Но не это было страшно, имени моего леди не знали, а в абстрактной «несчастной и обманутой деве» из будущих сплетен себя я точно не узнаю, с талантом-то местных красавиц к домысливанию…
Многим хуже было то, что репутации ректора тоже пришел конец. И он это понимал не хуже меня.
На Гэдехара в этот момент было страшно смотреть.
– Ой… – От осознания свалившихся на меня неприятностей мой голос сел. – Я, наверное, попозже зайду.
В тишине, очень осторожно, я закрыла дверь, попросила прощения у посеревшей от услышанного секретарши и, стараясь не смотреть в сторону девушек, сбежала.
В библиотеку, к привиденчику, который обещал меня оберегать.
Потому что лучше одиннадцатилетняя заключенная душа, чем озверевший от злости ректор.
– Спасайте! – выдохнула я, влетев в библиотеку.
– Уже? – удивился Ануш. – От кого?
– От Гэдехара. – Сжав голову руками, я осела на корточки посреди библиотечного зала и тихо простонала, опасно раскачиваясь: – О-о-о… Светлые Сестры, что же я натворила?
– И что же ты натворила? – поинтересовался Ануш, кружа надо мной.
Я его не слушала, я страдала.
– Он же меня теперь убьет! Или даже хуже, он меня уволит.
И хозяйка выгонит Дасти из квартиры, потому что некому будет помочь ему с уборкой…
В первый же рабочий день я умудрилась все испортить. Уже чуть позже я сообразила, что нельзя было вот так сбегать, нужно было говорить дальше, рассказать об Ануше и моем отношении к таким неожиданностям. И тогда, быть может, удалось бы сгладить недопонимания.
Но я испугалась, растерялась и сбежала. И сделала только хуже.
– Ну-ка, поднимайся, – велел привиденчик.
Я его не послушалась и смогла на собственном опыте выяснить, что души бывают очень сильными в магическом плане.
Невидимая рука вздернула меня за шкирку и отконвоировала в небольшую каморку, находящуюся сразу за кафедрой выдачи. Дверь очень толково скрывал стеллаж с картотекой, со стороны ее было совсем незаметно.
А за дверью, освещенная теплым светом лампы, находилась вполне уютная комнатка без окон. Тут был и стол, и чайник на магических углях, и старый комод, и удобный на вид стул, и даже узкая кушетка.
Ануш толкнул меня в сторону кушетки, а сам занялся чаем. Угли в чугунной миске под его взглядом разгорелись, согревая воду в чайнике. Из шкафчика над столом вылетела чашка и жестяная банка с чаем. Следом сахарница.
– А теперь рассказывай, – велел привиденчик. – Что ты уже успела натворить?
Ну я и рассказала. Уложилась ровно в срок, нужный чайнику для закипания.
Ануш в задумчивом молчании сделал мне чай и, прежде чем вручить его, подозвал к себе из шкафчика небольшую пузатую бутыль из темного стекла.
На то, как он сначала скромно капнул мне в чай три капли, подумал немного и долил еще три чайные ложки, я смотрела с интересом.
Когда чашка оказалась у меня в руках, я принюхалась к запаху, но смогла различить лишь имбирь и корицу.