Магистр
Шрифт:
Единственное, что мне помешало воспользоваться тагором сразу, это теснота и тот факт, что в звериной форме палить из тагора во все стороны я по определению не мог. Строение лап не позволяло. А в человеческой форме передвигаться в этих тоннелях можно было только ползком или на карачках, что было неприемлемо ни с точки зрения безопасности, ни с позиции целесообразности.
Изрядно подзадержавшись, чтобы перебить успевших заново расплодиться некко, мы с Первым все-таки добрались до намеченной каверны. Однако когда я уже собрался сменить
– Стой! – прошептал он, заставив меня замереть на месте. – Нет, Олег! Этого нельзя делать!
«Это еще почему?! – раздраженно рыкнул я. – Мы же вроде все обсудили!»
– Погоди, не меняй матрицу, – торопливо проговорил он, видя, что я не тороплюсь отступать. – Я об этом как-то не подумал. Собственно, до меня только сейчас дошло… Оглянись! Что ты здесь видишь?
«Да ни черта я не вижу! Там же сплошной ковер из тварей!»
– А ты не задумывался, почему некко решили осесть именно здесь? Почему не на шан глубже? Или дальше? Чем их привлекло именно это место?
«Какая разница?!»
– Ну подумай сам, – настойчиво прошептал друг. – Что, по-твоему, первично: некко или перемычки? Мертвые души – это причина или следствие разрыва между слоями реальности?
Хм. Вопрос, конечно, интересный…
Насколько я понимаю, некко появляются на изнанке вполне самостоятельно. Считай, каждая отлетевшая душа – это потенциально мертвая душа, потому что лишь единицы, самые чистые и легкие, успевают самостоятельно отправиться туда, откуда смогут возродиться. Менее чистым душам, увы, не так везло: им для перерождения нужна была помощь собирателей. Ну а поскольку на Ирнелле с этим серьезные проблемы, то с годами некко на изнанке накопилось столько, что скоро плюнуть будет некуда.
Еще я подозреваю, что рядом с перемычками некко становятся гораздо сильнее. Вернее, перемычки помогают им поддерживать на приличном уровне так называемую псевдожизнь. А некко, в свою очередь, выгодно, чтобы перемычки не исчезали, поэтому твари собираются вокруг них целыми толпами и прикладывают все усилия, чтобы не дать им закрыться.
Скорее всего, некко чуют такие места. Кто успевал добраться до них первым, тот, соответственно, набирал массу, отгоняя и пожирая менее удачливых конкурентов. Ну а опоздавшие были вынуждены ютиться на периферии, «наедать», так сказать, тяжкие грехи, при этом каждое мгновение рискуя попасться на глаза более крупным сородичам, карателям или обычным магам.
Еще нам известно, что мелкие некко часто сбиваются в стаи, вероятно, заключая на это время своеобразное перемирие. Когда кто-то из них набирает силу, скорее всего, перемирию приходит конец, и более сильный вновь пожирает тех, кто слабее. Ну а когда от стаи ничего не остается, выживший уползает вниз. На поиски источника. И уже здесь, в подземельях, продолжает бесконечную борьбу за выживание, только, так сказать, уже в другой весовой категории.
Впрочем, Макс, наверное, спрашивал не об этом?
Я нахмурился, однако от выхода все же отступил и, усевшись на пол, коснулся лапой заметно потяжелевшего источника.
Монета снова нагрелась. Как в прошлый раз, когда мы вплотную приблизились к логову. Но тогда я не придал этому значения. Решил, что показалось. А теперь следовало признать – с монетой что-то происходило. И если считать, что мне в руки попал редкий по мощности накопитель энергии весьма специфического происхождения, то разогреться в такие короткие сроки и до такой степени он мог только по одной причине…
– Олег, это перемычка! – словно подслушал мои мысли Макс. – Прямо здесь! Совсем рядом! Причем не одна, раз монета реагирует на ее близость таким образом!
Я озадаченно поскреб затылок когтем.
Если я правильно помню объяснения Шэда, то перемычки – это разрывы в ткани мироздания. Вернее, разрывы в самом барьере, которые, как обычная рана, капля за каплей сочатся бесхозной энергией. Причем раны эти старые, а благодаря некко – еще и гноящиеся, болезненные, которые не заживут просто так и будут увеличиваться день ото дня.
Но если Макс прав, то такое обилие некко может означать только одно. Если в воздухе разлито так много чистой энергии изнанки, что от ее избытка мой источник стал нагреваться, то выходит, что вся эта пещера… от края до края… и есть искомая перемычка?!
«Черт возьми! – пробормотал я, припомнив, каким образом уничтожал перемычки в Гоаре, и представив, что произойдет, если стенки громадной каверны внезапно схлопнутся. – Пещеры расположены так близко, что разрушение первой обязательно затронет и соседние. А если они ВСЕ являются перемычками… твою ж дивизию! Макс прав!»
– Тебе нельзя использовать тагор, – с нажимом повторил друг, когда я пораженно крякнул. – Велика вероятность, что после этого весь город сперва взлетит на воздух, а потом его остатки провалятся в громадное ущелье, которое ты создашь на месте этих пещер!..
Я растерянно отпустил источник.
Вот гадство… как же тогда их закрыть?! Если перемычки не убрать, некко так и будут тут пировать, пока не заполонят собой все подземелье. А если попробовать избавиться от них известным способом, то живых в Сиулье с высокой долей вероятности не останется вовсе. Не говоря уж о том, что нас самих во время взрыва тут же и похоронит.
– Надо искать другой путь, – подтвердил мои опасения Макс. – Надо думать, как закрыть перемычку, не используя оружие карателей.
«Боюсь, у меня нет такого способа, – отрешенно подумал я. – Хотя, может, учитель подскажет?»
– А вот не подскажу, – заявил мастер Чжи, когда следующим утром я озвучил возникшую проблему. А когда я озадаченно замер, старик хитро прищурился. – Ты сам его найдешь. Когда научишься ладить с барьером.
Я снова нахмурился.
– То есть о перемычках вы и без меня прекрасно знаете?