Магистр
Шрифт:
Что это было, я так и не понял, кроме того, что мне сейчас показали самый обычный барьер. Но как мастер это сделал? И главное, чем он воздействовал на завесу между мирами, чтобы она сама распалась на отдельные нити?
– Барьер – это не стена, – пояснил учитель, когда я уставился на него во все глаза. – Не камень. Не дерево. И даже не бумага. Он податлив ровно настолько, насколько мы сами этого желаем. Он пропускает нас, когда мы об этом просим. Смыкается, как только мы перейдем из одного мира в другой. Как видишь, он достаточно гибок, чтобы менять форму. Точно так же, как ее умеем
– Хотите сказать, он в некотором роде тоже… эм… изоморф?
– Нет. Но он почти так же изменчив. И еще он очень отзывчив. Поэтому его не нужно рвать на части, чтобы получить желаемое. Попробуй повторить.
Я озадаченно поскреб затылок, но делать нечего – попробовал. Правда, такого плавного и красивого движения, как учителя, у меня не получилось. Да и барьер ни хрена не захотел передо мной прогнуться и вот так сразу, по щелчку, распасться на отдельные нити.
– Медленнее, – посоветовал учитель, глядя, как я загребаю пальцами воздух. – Тебе не нужно ничего ломать или рушить. Представь, что перед тобой не ширма, за которой скрываются несметные сокровища, а обычный занавес. Причем не цельный, а состоящий из миллионов драгоценных нитей, сквозь которые ты можешь просунуть руку и поймать любую из них в ладонь.
Черт.
То ли у меня руки кривые. То ли пальцы как грабли. Хрен знает, что ему не так. Но барьер ни в какую не хотел отзываться. Я либо пробивал его насквозь. Либо напрочь переставал чувствовать.
– Олег, это как с женщиной, – вставил свои пять копеек Макс. – Ее надо соблазнять медленно и с умом.
– Да иди ты…
– Нет, я серьезно. Просто раньше ты ломился через барьер с такой силой и скоростью, что он сам отдергивался, чтобы ты его не порвал. Ты уже привык и даже не замечаешь, насколько грубо нарушаешь его структуру. А тут видишь как, оказывается, надо – плавно и нежно. Словно красотку очаровываешь.
Я со скепсисом покосился на монету, внутри которой жил дух, больше ста лет не видевший не то что женщины, а просто живого человека. И он еще будет меня учить?!
– Не мешай, – строго велел мастер Чжи, заставив Макса заткнуться. – А еще лучше давай-ка я тебя отсюда заберу. Он маг. И должен сам понять, что делает не так.
С этими словами мастер требовательно протянул сухую руку, и монету, поколебавшись, я ему все-таки отдал. Учитель после этого отошел в сторонку и, положив источник на песок, завел с Максом долгую обстоятельную беседу. Ну а я… Я остался сидеть, скрестив ноги, посреди учебной площадки и раз за разом теребил пугливо отдергивающийся барьер, который, как назло, не хотел делать то, что нужно.
Сколько так прошло времени, не знаю, но в какой-то момент отсутствие результата начало откровенно подбешивать.
Я вроде все делал правильно. И пальцы научился держать как надо, не крюча их, словно нуррячьи когти. И рукой двигал плавно. И вообще, старался как мог. Но барьер упрямо ускользал в самый последний момент.
– Кажется, ты его пугаешь, – хмыкнул Макс, когда я после очередной неудачи тихо, но прочувствованно выругался.
– Ты – маг, ученик, – настойчиво повторил мастер Ю, глянув на мое раздраженное лицо. – Не забывай об этом.
Тьфу.
Да, я маг. По крайней мере, в этой матрице. Ну и что с того? А в нуррячьей личине я что буду делать с барьером? Уговаривать?! Молиться на него?! Нет, это не совсем работа для мага. Это… это что-то иное.
«Ули?» – мысленно взмолился я, уже не зная, что сделать и как добиться результата.
Малыш помолчал. А потом в мою голову хлынула целая вереница картинок, среди которых я с удивлением узнал наше вчерашнее занятие и увидел задумчивое выражение на лице мастера Чжи, которое мне кое о чем напомнило.
Несколько ун у меня ушло на обдумывание этой информации.
Главная сложность заключалась в том, что звуки малыш не воспроизводил. Только образы, картинки. Поэтому мне пришлось порядком покопаться в памяти, припоминая, о чем мы вчера говорили. И воспроизвести ту самую фразу, которую старый мастер сказал с этим непонятным выражением на лице.
– …Именно способность воплощать в реальность определенный набор магических формул и с помощью внутренних резервов материализовывать то или иное заклинание, делает мага – магом. Маг – это не просто огневик, воздушник или бытовик. Маг всегда означает умение управлять собственными мыслями, концентрировать волю, использовать ментальное усилие, чтобы создать заклинание…
– Черт меня задери! – прошептал я, совершенно по-новому взглянув на эту простую истину. – Спасибо, малыш! Я твой должник!
Ну конечно! Ведь учитель еще вчера дал понять, что любой маг – это в первую очередь маг разума! А раз так, то чтобы заставить барьер делать что-то конкретное, я должен всего лишь это представить!
Я тихо-тихо выдохнул сквозь зубы, чтобы не заорать, а потом прикрыл глаза и воспроизвел по памяти ту самую картину, свидетелем которой недавно стал: слабо мерцающая пленка проявляющегося в реальном мире барьера… ее структура, которая в мгновение ока превращается из цельной в некое подобие занавески из волшебного макраме… человеческие руки, уверенно тянущиеся к этой самой занавеске…
Так, стоп!
Это ведь должны быть мои руки, а не руки учителя!
Я распахнул глаза и с облегчением выдохнул, увидев, как перед самым моим носом на мгновение материализовалась и тут же стыдливо погасла долгожданная картинка. Вот ведь зараза, а? Но ничего. Главное, что я понял, как это работает. Осталось научиться сосредотачиваться на достаточно долгое время, а потом сделать так, чтобы можно было влиять на барьер с открытыми глазами. Так, как совсем недавно это продемонстрировал мастер Ю Чжи.
Спустя полтора рина я все же добился некоторых успехов и научился делать барьер видимым на целые полторы тины. Прикоснуться к нему у меня, правда, не получилось – руки с мозгами никак не хотели действовать в унисон, поэтому, как только я тянулся к барьеру, визуализация тут же пропадала.
Но я не отчаивался. Вспомнив, что работать с барьером у меня всегда лучше получалось на изнанке, я ушел в сумеречный мир и снова взялся на дело. Более того, спустя какое-то время до барьера я все-таки дотронулся. А под конец, изловчившись, выдрал-таки из него заветную нить, которую с гордостью и продемонстрировал учителю.