Магистр
Шрифт:
Дружина Олава Лесоруба пригнала на работы местное население – бедных виноградарей и хлеборобов заставили копать землю, а тем, кто побогаче был, то бишь имел лошадей, приказали мешки с землей грузить на телеги и подвозить к осаждённому городу. Бегом, согнувшись в три погибели, варяги перетаскивали тяжелые мешки и сбрасывали в ров.
Осаждённые не раз и не два пытались помешать их трудам, но савиры и булгары, известные лучники, обстреливали стену из-за плутей, пресекая попытки сбросить на винею бревно или огромный валун.
Собирали осадную башню в перестреле от крепостной стены – в русском, понятное дело, перестреле. Италийским лукам на столько шагов не добить.
Варяги под чутким руководством Железнобокого уже сколотили из бруса тяжелую раму и сейчас крепили стояки откосинами, чуток заваливая столбы внутрь, – стены гелеполы будут наклонными. Над местом сборки стоял гомон голосов.
– Клади пластью!
– Да куды ж?
– Да сюды!
– Клони, клони… Ещё… Стой! Крепи!
– А сверху чем? Лесин мало.
– А горбылём!
– Да ну… Неказисто получится…
– А тебе что, невесту сюды вносить?
– «Гуляй-поле» на один раз, больше – зачем?
– Заноси!
– Готов венец! Давай пол набивай, а то и стать негде!
– Левее! Еще маленько!
– Доски-то пилёные, смотрю…
– Ништо, «гуляй-поле» – не лодья, не набухнут! [55] – Топор мой где?!
– Алвад вроде взял!
55
Для строительства лодий применяли исключительно колотые доски, рубленные топором, – такие хуже впитывали воду, нежели пилёные.
– А я с чем буду?! Алвад! Ворочай топор!
– У тебя ж ишо есть!
– А это мой любимый!
– Гвозди где?
– Вон, сзади!
– Подбей чуток… Во! В самый раз!
Олег поднял голову, окуная лицо в лазурное, беспримесно чистое небо. Солнечный круг докатился до середины пути и грел кожу полуденным теплом. Хорошо!
Ночью на стенах Неаполя продолжали гореть костры и факелы, но вылазок гарнизон не совершал – и правильно делал. А на следующий день труба пропела: «На штурм!»
Варяги в полутьме гелеполы ухали придушенно и кряхтели, налегая на рычаги. Звонко шпокали храповички, и железные колёса, медленно проворачиваясь, тащили на себе осадную башню. Ещё на пядь, на вершок, на аршин ближе к стене, что слева от Морских ворот. Ворота находились между мощных восьмиугольных башен, против которых гелепола оказалась бы бесполезной – легче было стену дырявить.
Пара крепких канатов из моржовой кожи со скрипом наматывалась на блоки – сотня самых дюжих варягов тягала тросы, подтягивая гелеполу.
– Стой! – заревел Карл. – Перецепляемся! Канаты ослабли, двое варягов, пыхтя, сняли петли с одного кола, вбитого в землю, и натянули на следующий, показавшийся из-под передней стенки гелеполы.
– Олег, ты идёшь? – крикнул Боевой Клык, сгибаясь под низким потолком.
– Порядок! – сказал Олег, спускаясь со второго яруса, где стояла небольшая, но довольно мощная баллиста. – Видите черту на лесинах? Вон, под ногами? Для вас наковыряли. Держитесь ее, чтоб не съехать…
– Да уж… – пропыхтел Хагон Ворчун, налегая на рычаг. – Такую дуру хрен тогда сдвинешь!
– Ништо! – бодро откликнулся Ярун из Хольмгарда, подлезавший к бойнице, прикрытой щитком. – Идёт как по маслу!
– По салу! – прохрипел Вилобородый. – Вся душа изболелась! Вкусноты – пропасть, и всё на смазку!
– Я тебе лично окорок куплю, – улыбнулся Олег, – в лучшей лавке за той стеной.
– Лады!
Олег хлопнул ярла по необъятной спине и вылез из гелеполы – задняя стенка у неё отсутствовала. Тудор тут же загородил магистра и князя огромным щитом-мантелетой, вообще-то рассчитанной на двух человек, но для русского медведя вполне сподручной.
– Хорошо ребята прут, – заметил Инегельд. – Што твои волы. Неужто и впрямь расколупаем?
– Должны, – твёрдо сказал Сухов.
Они дошли до нейтральной полосы и высунулись из-за мантелеты. Влево и вправо уходили мощные стены, раздвинутые ещё более могучими башнями. Но сейчас, когда гелеполе оставались считаные шаги до кирпичной кладки, укрепления больше не казались пугающе неприступными. Грозная стенобитная махина надвигалась на стену медленно и неотвратимо, лишая защитников веры в победу. Скоро, очень скоро гелепола подберётся вплотную, и страшный таран пойдёт долбать отличный римский кирпич.
Защитники Неаполя и сами это разумели, но помешать варангам не могли. Пытались, но ничего путного у них не выходило – русские и савирские лучники держали этот участок стены под перекрестным обстрелом.
«Штурмовики» пока отдыхали. Тяжелая пехота «стояла в очереди» и болела за своих, игравших со смертью на чужом поле. «Наши» вели. Три или четыре раза неапольцы достреливали до осадной башни пудовыми камнями, но русы строили крепко – ярусы лишь слегка потрескивали, да гул проходил по перегородкам.
– Сиятельный! – подскочил Слуда Хмырь, длинный, тощий, угловатый, но стрелок Божьей милостью. – Тут какой-то мужик к тебе!
– Мужик? – недовольно нахмурился Олег.
Слуда подвел маленького человечка, расхристанного, потного, белолицего, с красным унылым носом. Приоткрытый рот с неуверенной полуулыбкой. Просящие глаза деревенского хитрована.
– Тут такое дело, ваше сиятельство, – зачастил человечек на худой ромейской речи, – я вам тут мешки с землёю возил… ничего не скажу, все чин чинарем… а только лошадку мою… того… каменюкой оттудова, – он вильнул в сторону города, – зашибло насмерть. А я ж не виноват! А куды ж мне, безлошадному-то?