Магия чрезвычайных ситуаций
Шрифт:
Уже через сотню шагов курсантка поняла, что не ошиблась. Она давно привыкла доверяться своим ощущениям и теперь в который раз убеждалась, что именно так и надо поступать. Под одним из деревьев на пригорке, откуда вниз к дороге открывался скудно заросший спуск, почти прогалина, сидела маленькая рыжеволосая девушка в белом платье. Кайндел ступала аккуратно, стараясь не потревожить ни веточки, ни камушка, да к тому же поднимающийся ветер помогал ей, глуша звуки шагов шелестом ветвей. Поэтому, когда она подошла наконец и встала в десятке шагов, разглядывая странную путешественницу в странном для этого времени года одеянии, та сидела по-прежнему неподвижно, закрыв глаза и прижавшись затылком к стволу.
– Млава! – позвала курсантка.
Рыжеволосая малышка подскочила, будто ее кто толкнул снизу, и бросилась прочь. Длинные широкие рукава платья взметнулись наподобие крыльев, и на какое-то мгновение Кайндел показалось даже, что странница сейчас взлетит в воздух. При нынешнем состоянии мира, меняющемся едва ли не каждый день, от других можно было ожидать любого чуда.
– Млава! – закричала девушка и бросилась вдогонку.
Бежать было трудно – почва становилась все более каменистой, земля сменялась скалами, да еще пеньки, да еще кочки и торчащие корни. Один раз курсантка споткнулась, едва не пропахала носом мох и с того момента стала еще пристальнее смотреть под ноги. Млава неслась так стремительно и легко, будто плыла по воздуху, и, припомнив между делом ее прозвище Легконогая, Кайндел прибавила ходу. Бежали они долго, девушке из ОСН стоило бы большого труда не потерять из виду преследуемую знакомицу, если б не белизна ее платья и рыжее пламя распущенных волос.
– Млава, это я! Кайндел! Я, Аэда!..
Рыжеволосая вдруг остановилась резко, рывком и отпрыгнула с дороги, пошла полукругом, будто испуганная птица, уводящая врага от своего гнезда.
– Прочь! Оставь меня!
– Это же я, Кайндел…
– Не верю…
– Это же я! – Но тут заметила безжизненный взгляд собеседницы, сообразила, как у нее обстояли дела со здоровьем, и все поняла. Иногда занятия магией «дарили» человеческому телу еще и такую вот неприятную неожиданность. Оставалось лишь дивиться тому, как стремительно полностью слепая девушка умудрялась бежать по лесу, ни на что не натыкаясь. – Послушай…
– Не верю… – и выставила руку, на пальцах которой неудержимо зрело заклинание. Серьезное.
– Ну как тебе доказать?
– Сколько человек присутствовали на Белом Холме на тризне Айвела?
– Шестнадцать.
– Сколько правильных ответов дал Волк, когда Ночь спрашивала его по теории магии?
– Семь.
– Сколько дней мы ждали возрождения Ночи?
Кайндел развела руками, хотя собеседница не могла видеть ее жеста.
– Не знаю.
– Ну да, правильно, – вспомнила Млава. – Тебя же тогда уже не было с нами. Да…
И обмякла, упустила в мокрую бурую траву потерявшее силу заклинание. Ее сразу захотелось обнять, прижать к себе, утешить. Ярко-рыжие кудри обвисли, и в платье сразу стало холодно, она обхватила себя руками, замерла. Решившись, курсантка обняла ее.
– Что ты здесь делаешь?
– Я убежала… Я…
– Давай, я помогу тебе.
– Нет! Не надо, – и вырвалась.
– Но почему?
Они стояли друг рядом с другом в маленьком углублении, обставленном валунами. Здесь копился снег, сюда стекала вода, когда все немножко оттаивало, и из-за формы выемки, куда не проникал ветер, было немного теплее. Потому и старый мох напитался водой так, что перестал быть колким и ломким, и опавшая листва, перемешанная с веточками, не хрустела. От камней веяло древним сумраком, и Кайндел вдруг пришло в голову, что закат на носу и слепой путешественнице светит вполне реальная возможность остаться ночевать посреди схваченного ночным морозцем леса все в том же тонком белом платье.
– Тебе некуда идти? – предположила она. Млава помотала головой. – Может, подвезти тебя? Нет? Ты же замерзнешь здесь ночью!
Рыжеволосая взглянула на собеседницу с легкой, почти призрачной улыбкой.
– А магия на что?
– Ты продолжаешь ею так расточительно пользоваться? Смотри, чем это для тебя закончилось.
– Зрение я уже потеряла, больше терять нечего.
– Неправда. Магия тебе еще много что может подпортить.
– Но не портит же.
Несколько мгновений они молчали.
– Так куда ты идешь-то, Млава?
– К Ладоге.
– А потом?
– А потом мне надо на Валаам.
– Куда? – изумилась Кайндел.
Вместо ответа рыжеволосая запустила руку куда-то под одежду и вынула плоский серый обломок камня, грязный, который ничем бы не отличался от других таких же камней, рассыпанных вокруг временем и стихиями, если бы не железное колечко в торце. Маленькое, покрытое осколками ржавчины и все-таки массивное колечко, в которое можно было продеть шнурок или цепочку.
– Я отвезу это в монастырь. Там его не найдут…
Кайндел уже узнала предмет, уютно лежавший в ладони давней знакомицы, и в первый момент испугалась. А потом изумилась. Меньше всего она ожидала увидеть его здесь, в лесу неподалеку от Приозерска, у слепой девушки, направляющейся в Валаам-ский монастырь.
– Откуда это у тебя?
– Я забрала. У Ночи.
– Забрала?
– И теперь его надо спрятать.
Курсантка осторожно коснулась камня рукой и ничего не почувствовала. Но в этом не было ничего удивительного – артефакт дремал.
– Монахи его не возьмут, – сказала она. – Можешь даже и не пытаться.
– Но его надо спрятать! Обязательно!
– Можно просто закопать. Присыпанный землей, он будет приглушен. И магическому зрению не ответит. Если общий магический фон будет достаточно силен, то другими заклинаниями его тоже не обнаружат, разве что, конечно, будут знать, где смотреть… – Кайндел пристально смотрела на Млаву. – Послушай, тебя ведь будут искать. Ночь тебя из-под земли достанет.
– Не будут искать. Думаешь, кто-нибудь подумает на меня – слепую и беспомощную?
Курсантка развела руками.
– Ну, должно быть, ты права. Семья не знает о том, что магический взор тебе вполне заменяет физиологический?
Ненадолго взгляд Млавы стал вполне осмысленным и – казалось – даже осязаемым. Потянуло магией – несложно было догадаться, что она пустила в ход чары магического зрения.
– А ты знаешь?
– Догадываюсь. Так что они?
– Они – нет.
– Так ты забрала камень у Ночи и решила отвезти его на Валаам? Куда лучше, поверь, спрятать его здесь. И найти для себя убежище получше.