Магия Дерини
Шрифт:
Как заметила Эвайн, изменение внешности Дэвина намного сложнее, потому что изначально он не располагал средствами, усиливавшими его новую внешность, поскольку его способности были блокированы. В этом отношении он был более уязвим, чем Камбер, принявший внешность Алистера Каллена, хотя Дэвин, по крайней мере, располагал временем, достаточным для подготовки. В распоряжении же Камбера, находящегося в этот момент на краю поля битвы, было всего несколько минут. Было ли у него время, чтобы продумать все последствия того, что он собирался сделать, и мог ли он заглянуть в будущее, чтобы узнать, что оно приберегло для него; другой
Но тем не менее он идет на это – история Гвинедда была бы совершенно иной и, вероятно, мрачнее, если бы он не сделал этого. Очевидно, Камбер располагает куда большим опытом, касающимся изменения внешности, чем какой бы то ни было другой дерини, которого мы встречали до сих пор. (Корем-Ридон, пожалуй, единственный его соперник на данном этапе нашей осведомленности о таких вещах.) Именно Камбер принимает решение наложить внешность Йорама и Риса на слуг. И именно Камбер решается поменяться местами с Алистером вопреки желаниям Йорама, который был не совсем уверен в нейтральности используемой магии, как и в случае со слугами.
В конце концов Йорам соглашается. И он, и его отец используют вариацию одного и того же процесса. Йорам усиливает связь между своим отцом и умершим Алистером. Этот процесс также отличается от предыдущих, поскольку представляет собой двойное изменение внешности – Камбер фактически обменивается внешностью с Алистером Калленом.
Не обращая внимания на слезы, Камбер склонился над Калленом, едва дотронувшись до кольца, лежащего на его груди. С его прикосновением кольцо начало светиться холодным белым светом. Камбер поднял левую руку и приложил ее, палец к пальцу, к правой руке Йорама, одновременно приложив правую ко лбу Каллена.
– Теперь вспоминай, – тихо прошептал он, узы любви, связывавшие их, легли в основу возникшей между ними нити, как это было в часовне в Кэррори два года назад. – Соедини руку и сердце с моими и слей свет свой с моим, когда мы станем едины.
Камбер видел, как помутился взгляд Йорама, его веки затрепетали, дрожа, слипаясь, когда он нехотя, но послушно погрузился в мирный, глубокий транс дерини.
Он перевел взгляд на кольцо, лежащее меж ними, которое в призрачных сумерках сияло еще ярче. Спустя мгновение он позволил своим глазам закрыться и сосредоточился. Йорам был готов. Камбер теперь позволил соскользнуть своему сознанию.
Йорам сам контролировал ситуацию, и если бы захотел прекратить процесс, мог бы это сделать, но не стал. Вместе с единением пришло и ощущение всей тяжести их удела, ответственности, о которой, теперь он понял это, его отец знал еще задолго, пусть даже подсознательно.
Но страха не было, были решимость, уверенность и согласие.
– Узри, – прошептал голос Йорама, словно зеленые листья поплыли по волнам бьющей из-под земли воды. – Узри суть своей внешней формы, о, мой отец, и формы того, кто был твоим другом. – Он спокойно вдохнул. – Пусть обе сущности сольются в холодном огне, что покоится меж нами. Стань Алистером Калленом во всем внешнем облике. И пусть облик твоего друга стонет неотличим от облика графа Кулдского. И пусть будет так. Амен.
Губы Камбера произнесли эти слова, но ни единого звука не вырвалось наружу, Йорам приоткрыл глаза, чтобы увидеть в благоговении, как дымка окутала лицо его отца. Как будто сквозь вуаль он видел, как менялись знакомые черты, быстро взглянув в лицо Каллена, он заметил, что в нем происходят подобные же изменения.
Перстень, разделявший их, ярко вспыхнул, и Йорам взмахнул свободной рукой, прикрывая глаза. Когда же он снова обрел способность видеть, перед ним на коленях уже стоял не его отец, а у ног его спал Камбер вечным сном.
Было слышно, как Йорам сглотнул, отдергивая руку от прикосновения незнакомца. (Святой Камбер.)
Внешность, которую принимает Камбер, конечно же, не была внешностью незнакомца. Алистер Каллен им был хорошо знаком; то же, что они располагали в настоящий момент телом Алистера как непосредственной моделью, давало им значительное преимущество, – как и в случае с Рисом и Йорамом, являвшимися моделями для обликов, наложенных на слуг.
Эвайн доводит процесс до иного уровня. Когда она принимает внешность “брата Джона”, чтобы привлечь внимание Синила, пока Камбер завершает ассимиляцию воспоминаний Али стера, она не пользуется моделью.
“Брат Джон” поднял молодое, обросшее юношеской бородкой лицо, взглянув на него дымчатыми черными, а не голубыми глазами. Эти невероятные глаза на мгновение простодушно блеснули из-под длинных черных ресниц, навсегда запав в душу короля своей несхожестью с кем бы то ни было, скромно опустившись долу. Губы, намного уже, чем губы Эвайн, нерешительно дрогнули, произнося слова голосом, который мало походил на голос Эвайн. (Святой Камбер.)
И действительно, не только мы оставлены с отчетливым впечатлением, что такого человека, как брат Джон, никогда прежде не существовало, таким образом реакция Йорама и Риса дает возможность предположить, что изменение внешности при отсутствии модели и без помощи со стороны, по крайней мере, весьма необычна.
“Ты изменила внешность? – с упреком спрашивает Йорам. – Но как? ”
“Так” – отвечает Эвайн, прежде чем начать объяснять, что она просмотрела в свитках Камбера раздел, касающийся изменения внешности наряду с ассимиляцией памяти.
– Я думала, что может быть полезным, если мы поймем немного из того, как отец пришел к этому. И должна признаться, я никогда не думала, что мне придется воспользоваться этим заклинанием самой. (Святой Камбер.)
Но ни одна из сторон не комментирует того, что Эвайн принимает внешний вид мужчины. Поразмыслив – чего, к счастью, никогда не имел причин делать Синил, – можно изумиться, как далеко может зайти изменение внешности. Было ли оно полным или касалось лишь черт лица? Тем не менее оно должно быть чем-то большим, нежели иллюзия, спроецированная на разум свидетелей, так как и Йорам, и Рис смогли бы распознать психические манипуляции, что, впрочем, мог сделать и сам Синил.
Отсюда можно сделать вывод, что имела место реальная трансформация. Что же касается того, насколько далеко может зайти такая трансформация, то мы можем, вероятно, получить на это некоторый взгляд изнутри, вспомнив, что когда Камберу понадобились дублеры для Риса и Йорама, он выбирает слуг одного с ними роста и типа телосложения. Над своей схожестью с Алистером Калленом размышляет и сам Камбер, когда начинает понемногу привыкать к новой внешности.
На практике нужно было изменить не так уж много, разве что лицо и руки, поскольку он и Алистер были практически одного роста, оба худые и высокие, хотя Алистер был, вероятно, выше примерно на пядь.