Магия и банды Токио
Шрифт:
Его левая рука замерла на полпути, так и не хлопнув трубой по ладони. Лицо Йошимуры искривилось от злобы. Кажется, я попал в самое яблочко. Или в нежно лелеемый комплекс, не суть.
— Не хочешь думать сейчас? Тогда я дам тебе достаточно времени на больничной койке! — Истерично выкрикнул он.
Поздно. Я уже был наготове. Шаг к противнику, обе мои руки вцепляются в его предплечья. Парень дергается, но пальцы держат крепко, атаковать он не может. Зато могу я: колено врезается ненавистному ублюдку прямо в «солнышко».
— Тебе мало? На еще! — Новый удар, теперь по печени. Третий, в живот.
Я замахал руками в тщетной попытке обрести равновесие, засеменил пару шагов, но все же не удержал равновесие и приземлился прямо на задницу. Какое унижение!
Надо мной Ангелом Мести встал побитый, потерявший весь свой лоск главарь банды. Его хитрая прическа растрепалась в неряшливые лохмы, фиолетовые волосы словно поблекли в тусклом свете единственного фонаря. А в глазах я видел унижение, страх и жажду расправы.
— Получай, тварь! — Завизжал он, когда двинул меня трубой по голове. Я успел подставить под удар здоровую руку, но ничего больше сделать не смог. Подросток размахнулся и ударил меня второй раз, теперь по плечу. Я вскрикнул, махнул рукой, но, ожидаемо, не достал до противника.
Йошимура как-то нехорошо ощерился, перехватил свое оружие поудобнее. В этот раз он намеренно саданул по предплечью. Тяжело, с оттягом. Затем, издеваясь, ударил по ноге, которой я все пытался его пнуть из положения лежа.
Спина, плечо, предплечье, нога, бедро, снова нога. Через минуту на мне живого места не было, а усталый враг начал тяжело, с присвистом дышать. Он разрывался между желанием навалять мне еще, и пониманием, что парочка новых ударов вполне могут отправить меня к Небесной Канцелярии.
— Нет, такие оскорбления спускать нельзя! — Его глаза горели безумием, труба в зажатых руках плясала как припадочная. Он желал, истово желал добить меня, однако слишком боялся перейти границу. Пока еще боялся, — Брат говорил, таких тварей надо наказывать. Ты ведь сам нарвался, Кодзуки-кун, — Кончик его рта дернулся не то в улыбке, не то в нервном тике. Йошимура медленно, но неотвратимо поднял над собой заляпанную кровью железку. Словно палач перед рубкой головы осужденному.
А я вдруг отчетливо осознал, что это конец. Правая рука не ощущалась вообще никак, избитое тело просило пощады, а прикрыться левой я просто не мог из-за своей неудобной позы.
«Он убьет меня», — Мысль ударила в голову сильнее любого алкоголя. Бледным, зловещим огнем разошлась по венам, дала возможность для последнего импульса. Зрение вдруг невероятно обострилось: я видел, как текут капельки пота по лицу своего палача, как тягуче, по-механически неизбежно поднимается вверх отрезок трубы. Как кровавая пелена и предвкушение чужой боли застилает взгляд школьного модника.
— Водяной хлыст! — Я вскинул левую руку. Ту, что так неудачно попала под выпад цепью в середине драки, а потом стесалась об асфальт. Остатки рукава хлюпали от крови, а я лишь молился, чтобы в нем, а еще на земле, на мне самом, и на Йошимуре хватило заветных пятидесяти миллилитров. Минимума, необходимого для активации спелла.
Я успел раньше. Йоске уже начал опускать свою железяку на мою голову, когда я в последнем рывке бросил свое тело вверх. Моя рука с формирующимся заклинанием не достала до бледного, заостренного лица совсем немного, жалкие сантиметры, а затем я рухнул обратно. Однако новая версия «Хлыста», пусть и выходила в моих руках максимально далекой от оригинального навыка каппы, все же оставалась дистанционной атакой.
Собранная мной кровь тонким ручейком потянулась к ладони еще в момент рывка. Кроваво-красный бурунок в руке закрутился миниатюрным смерчем и маленьким злым облаком плеснул прямо в лицо противника.
Я упал на спину, закричал от боли, но мой голос полностью заглушил нечеловеческий вой Йошимуры. «Водяной Хлыст» вгрызся в его лицо, будто заряд дроби или едкая кислота. Проник внутрь, сдирая кожу, выбивая глаза, превращая в месиво тонкие хрящики носа, перемалывая щеки.
Мой противник упал рядом, задергал ногами. Его руки скользили по кровавому мясу на месте когда-то красивого лица, терзали его ногтями, не в силах остановить бесконечное страдание. Он проиграл. Проиграл с разгромным счетом, и навсегда потерял в схватке не только предмет своей гордости, но и человеческую сущность. Теперь он беспомощный инвалид с исковерканной жизнью. Но даже этого не хватило утолить мою жажду мести за растянутые мгновения боли и унижения.
Я с хрипом, полным ликования, полным злобной радости и эйфории от близкой мести, перевернулся на живот, пополз к своему противнику. Неторопливо забрался локтями к нему на грудь, подтянул туловище. А потом начал бить его. Бил, бил, бил. Локтями, кулаками, предплечьем в горло, плечом в грудину. Бил, пока тело подо мной не перестало подавать признаки жизни.
Остановился я только после того, как силы окончательно иссякли. Вместо очередного удара, я тяжело упал на окровавленное тело противника. Не в силах пошевелиться, я лишь хрипло, с присвистом дышал, привалившись головой и локтями к чахлой груди мертвого лидера подростковой шпаны.
Не знаю, сколько прошло времени. Просто в один момент я отключился, а потом пришел в сознание. И понял, что лежу на остывающем трупе. Йошимура не дышал. Не вздымалась грудь, не прослеживался пульс, не билась тонкая жилка на его цыплячьей шее.
Я убил человека. Первый раз в своей жизни.
Глава 20 (2)
Палачам руки не подаю!
Г. К. Жуков Ермакову
— Ксо, ксо, ксо, ксо!!! — Я не помню, как я добрался домой. Ощущение остывающего тела под пальцами повергло меня в шок и трепет. Когда я понял, что человек подо мной уже никогда не очнется, то просто вскочил и заковылял прочь.
Не помню, остались ли лежать подопечные уже мертвого школьника. Не помню даже, видел ли меня консьерж. Вряд ли, рабочий день старика заканчивается в восемь вечера, а часы в прихожей показывали почти двенадцать.
Перед глазами все еще стоял тот кусок мяса вместо лица, что я оставил своей жертве. А еще — следы многочисленных избиений. Кажется, одним из ударов я перебил ему трахею. А может, дело было в многочисленных травмах головы? Или в переломанных ребрах? Не знаю. Я не хотел смотреть на труп дольше, чем это было необходимо.