Магия вето

Изотов Александр

— Кстати, камешек у тебя? — я повернулся к Фёдору, имея в виду тот самый «лунит».

Мне пришлось отдать его крепышу в горах, чтобы у него был шанс отвлечь каменного монстра. И мне кажется, Громов очень надеялся, что я забуду об этом.

Тот недовольно проворчал:

— Ну, типа. Вернуть хочешь?

— А что ты с ним будешь делать? — удивился я.

— А ты?

Хитрый крепыш щурился, пытаясь намекнуть мне, что Иной совершенно не разбирается в таких тонкостях.

— Сколько он может

стоить? — спросил я, — Только не обманывай, я ложь учую.

Фёдор покосился за спину на пацана-газетчика и не ответил, ожидая, пока мы достаточно отойдём.

Он вытащил из кармана мелочь, которой расплачивался при покупке газеты, и дал мне одну монетку. Я с интересом покрутил — кажется, именно на эти красные кругляши играли тогда солдаты в степи.

На монетке был изображён воин с мечом и, судя по доспеху на нём, эта денежка вошла в оборот уже давно.

— Это меченки, — сказал Фёдор, — Сто меченок — один рубль.

Я облегчённо выдохнул — хотя бы тут не сильно Красногория отличается от нашего мира. Пусть в моём мире рубль давно стал глобальным, но сути это не меняло.

— Вообще, денежки у нас завязаны на пирусе, — со знанием дела прошептал Гром, спрятав мелочь.

— Пирус? — переспросил я, оглядывая город.

Мы теперь двигались по той самой улице, которую я уже разглядывал через окна кареты до этого. Я крутил головой, пытаясь увидеть отличия магического мира от нашего, обычного. Только у нас, конечно, эти времена уже давно прошли.

Те же булочные, мясные лавки, мастерские… Рабочий народ сновал туда-сюда, занятый неотложными поручениями. Полицейские ходили среди людей, высматривая нечистых на руку воришек.

Попадались и оракулы, те самые Стражи Душ в чёрных плащах, но их было намного меньше. И, казалось, они не патрулировали, а находились тут будто бы случайно.

Один оракул вот задержался при входе в булочную, разглядывая вывеску. И вид такой, словно не может решиться — сначала к булочнику, или всё же к молочнику?

А может, вообще в пивной бар, возле которого почему-то шума было невообразимо много, но при этом внимание оракула туда не направлено.

Знакомый профиль у этого Стража Душ. Не тот ли это господин Духовец, который был на моём допросе у Гранного?

Пока я пытался это понять, от Стража Душ вдруг пошёл мощный поток псионики. Я понял, что он охватывает своим сканером огромную часть улицы, что-то выискивая в нашей стороне.

Как это всегда бывает, я почуял, что внимание к моей персоне стало сгущаться. Жжёный псарь, сейчас свернусь!

Как хорошо, что вокруг полно народу.

— Стой, — сказал я Грому, хватаясь за его плечо.

Тот удивлённо на меня посмотрел, я успел вцепиться в его рукав. Мой кокон сработал, как часы — я несколько секунд наблюдал, как мечутся слабые, едва заметные тени

за скорлупой моего внутреннего убежища.

Обнаружил я себя всё ещё стоящим возле Громова на двух ногах. Правда, он и сам придержал меня за рукав, подозрительно разглядывая мои глаза.

Внимание оракула уже снова размазалось, и унеслось куда-то в другую сторону. Я обернулся, пытаясь разглядеть кокарду на фуражке, но Страж Душ явно потерял интерес к этой стороне улицы, и виднелась только удаляющаяся в сторону академии спина.

— Странненько это всё… — Гром чуть склонил голову, — Ты будто на миг сознание потерял.

— Может быть.

Это внимание оракула я ощущал до этого? Или нет?

Пока я крутил головой, пытаясь прийти в себя, то заметил на другой стороне улицы мелькнувшую знакомую фигуру. Николай Плетнёв?

Каштан, не глядя в мою сторону, прошёл со своим гордым видом через толпу людей. Я бы и не заметил его специально, а вот случайно получилось.

Навряд ли я ощущаю внимание с его стороны. Пусть он огненный маг, но не оракул же, который может лезть в мысли. Такой чувствительности у меня никогда не было.

Фёдор выжидал, пока я вернусь к разговору.

— Так что там про пирус? — наконец, оживился я, потеряв из виду Плетнёва.

Из виду, но не из мыслей.

— Ну, вертуны каждую Луну дают свои богатства, — продолжил Фёдор, — Красногория сильна пирусом, потому что у нас Красных Вертунов полно.

Я кивнул, загибая пальцы:

— Так, пирус, эфирус… Огонь и воздух, так?

Фёдор кивнул, потом добавил:

— Хомус — земля, — и улыбнулся, — Я научусь с хомуса брать энергию. Ну, потом.

— А вода?

— Нэрус.

Громов охотно рассказал, что, раз в Красногории больше всего Красных Вертунов, то и пируса, получается, больше всего. Значит, страна могла торговать им, обменивая на другие ресурсы.

Были годы не особо урожайные, когда вертуны мало выплёвывали пируса. А были годы такие, что этого пируса было завались, и цены на него начинали падать.

Мутный красноватый камушек имел много полезных свойств, если его грамотно обрабатывал маг. Можно было сделать из него фонарь, можно использовать для обогрева. А то и вообще, воду вскипятить, или рану прижечь, или…

— Подожди, Гром, не спеши, — я поднял ладони, — На Белом Карлике, я так понял, выпал эфирус, камень воздуха. Так?

— Ага. Его Плетнёвы точно себе прикарманят, — проворчал Фёдор, — Отдадут положенную дань государю, небольшую часть казне города, а остальное себе.

— Эту часть они, я так понял, сами определяют?

— Ну, да. Подсчётами тоже Плетнёвы будут заниматься, — вздохнул Фёдор, потом возмутился, — А как мы, значит, собираем хомус с нашего Жёлтого вертуна, так они инспектора присылают.