Магия взгляда. Часть 1: Руни

Юрьева Ирина

… Двое странных людей в балахонах, нежданно пришедших в дом, и наместник, ловивший нежить. Речь шла о Ронн? Память сразу напомнила сцену с магическим знаком.

— Гальдрамюнд… Нелюдское название! — вдруг подумала женщина. — Ронн, возможно, колдунья… Но нежить?

Уж слишком несхожим для деревенской блаженной был смысл этих слов.

В раннем детстве Мерона слышала, что среди Рысей встречается нежить, которую нужно убить. И Мерона спросила: «А как же узнать ее?”, чем возмутила всех

взрослых.

— Тебе что за дело? Кто должен знать, тот разбирается! — прямо сказали ей. Девочке показалось, что взрослые сами не знают ответа..

— Если кто-то сказал бы, что я в пятьдесят буду задаваться вопросом, с которым приставала к родителям, не поверила бы! — промелькнуло у нее в голове.

Несколько дней она не находила покоя, потом все вошло в колею. Как-то вечером, глядя на женщину с длинной иголкой, склоненную над шитьем, Мерона подумала:

— Она просто Белая Рысь! Ее гальдрамюнд — знак защиты, охраны… Я верю Ронн! В наших песнях лесянок ни разу не звали нежитью! Страшное слово для многих служит просто предлогом для оправдания собственных домыслов! Староста понял это намного раньше меня. И он понял, к кому я иду. Он помог мне ради нее, ради Рыси! Он понял, что “балахонам” удобно звать непонятное злом!

— Я рожу очень скоро, — сказала ей Ронн.

— Ну конечно, родишь.

— Я не выживу, — ее голос был ровен, как будто речь шла об обычных вещах. — Обещай мне, что выполнишь просьбу.

— Какую?

Мерона сама удивилась вопросу. Ей бы полагалось сказать:

— Перестань! Все пройдет хорошо!, — но тон Ронн не позволил прибегнуть к пустым уверениям.

Рысь протянула ей кусок ткани, расшитый мелкими буквами.

— И когда Ронн успела? Она ведь не вышивала при мне! — изумленно подумала женщина.

— Когда Руни будет пятнадцать, ты отдашь его ей. Ты ей скажешь, что вовсе не нужно спешить. Пусть хранит этот лоскут до тех пор, пока жизнь не поставит задачи, которую не разрешить. Лишь тогда она может прибегнуть к обряду.

Свернув ткань, Мерона спросила:

— Так значит — Руни? Ты хочешь так назвать дочь?

— Да, хочу. Это имя для первой, вторую ты назовешь сама. И еще — после смерти не жди срок, что принят у вас, схорони меня сразу, без ваших обрядов. Холма над могилой не нужно. Забудь это место, не говори о нем никому, даже девочкам.

— Но почему?

— Я лесянка. Меня породили леса, и уйти я должна к ним. Мне нужно раствориться в них без следа…

После их разговора Мерона тайком заглянула в вышивку. Взгляд быстро выхватил фразу расшитого текста: “… фетч-Рысь, мой святой и могучий щит, мой даритель Закона, мой истинный друг!”

— Все понятно! Ронн хочет оставить ребенку молитву народа лесянок, — мелькнуло тогда в голове.

Родовые схватки начались неожиданно и очень быстро. Мероны не было дома, она как раз вышла за хворостом. Возвратившись, она сразу увидела, что ребенок почти вышел. Под рукой не было даже горячей кипяченой воды.

Но гораздо больше, чем эти нежданные роды, Мерону смутило и напугало странное поведение коз. Приподнявшись с подстилки и вытянув тонкие мордочки к Ронн, молодая коза и козленок тихо блеяли, выбивая копытцами очень ритмичную дробь.

— Не к добру это! — промелькнуло у нее в голове, но раздумывать дальше было некогда.

Бросившись к Рыси, она подхватила хрупкое тельце младенца, который явился на свет. Белый комочек, покрытый слизью и кровью, не закричал, только весь содрогнулся.

— Ее бы искупать, а потом завернуть, чтоб не мерзла! — решила Мерона.

Ронн все еще продолжала метаться, как будто бы роды не кончились.

— Впрямь будет двойня! — подумала женщина, глядя на Рысь.

Завернув девочку в тряпку и опустив этот сверток к себе на постель, она быстро налила воду в чугунный котел на печи и подбросила дров. Очень скоро он закипел. Наливая теплую воду в таз, она удивленно отметила, что малышка не плачет. Тишину нарушали лишь стоны Ронн. Приготовив пеленки и полотенце, Мерона хотела взять девочку, и изумленно застыла на месте.

Коза и козленок, неведомо как миновав загородку, забыли, что постель человека — запретное место и нагло улеглись рядом с младенцем.

— Пошли вон! — закричала она на них, но внезапно сама рассмеялась, уж слишком комична была ситуация: маленький козлик, девочка и коза-мать, приподнявшая голову с рожками, чтобы их защитить.

— Ты решила, что это новый козленок? — спросила Мерона.

Ответом ей стало тихое:

— Ме-е-е!

Неизвестно, как долго Мероне пришлось бы объясняться с козой, но Ронн громко вскрикнула, и Мерона бросилась к ней. Принимая второго ребенка, она облегченно подумала: “Вот и все!”

Купая малютку, она ощущала прилив небывалой радости, умиляясь и носику, и пушистым золотым волосам, и блестящим глазкам. “Наверно, они будут карими, как и у меня!” — вдруг подумала женщина.

В эту минуту ей померещилось, что ребенок у нее на руках — ее собственный, даже сияние бледной кожи младенца не разрушило эту иллюзию. Неумело запеленав малышку, Мерона подошла к Ронн. Она знала, что той нужна помощь, однако не представляла, что делать: вся постель была залита кровью, которая не прекращала течь. Лицо роженицы стало почти голубым, было ясно, что долго она не протянет. Мерона протянула Рыси ребенка, но та его не заметила, повторяя в бреду одно имя:

— Руни!

Когда Ронн затихла, она облегчено вздохнула, надеясь, что худшее позади и лишь позже поняла, что осталась одна с малышами. Рысь умерла.

Надо было похоронить ее. Помня желание Рыси, Мерона решила исполнить его. К счастью, снег пока что не выпал. Земля была мерзлой, но было возможно выкопать яму. Положив девочку рядом с сестренкой и козами, женщина принесла лопату.

Стараясь побыстрее закончить с печальным долгом, поскольку ее ожидают живые, Мерона с какой-то неясной досадой отметила: козы не приняли Свельд, как она про себя называла вторую девочку, они ее будто бы не заметили.