Магнит для неприятностей
Шрифт:
– Нет у меня никаких детей.
– Будут, – уверенно кивнула я, – какие твои годы.
– Но чтобы получить разрешение, наверное, не только сейф требуется?
– Справка об отсутствии судимости, ее в полиции дают, и от психиатра, о вменяемости. Потом платишь налоги-пошлины и готово, можно смело идти в магазин, выбирать и покупать. Кстати, мне один знакомый охотник рассказывал, как его пожилая врач в тарасовской поликлинике однажды разыграла. Хочешь расскажу?
– Очень любопытно.
– Пришел этот охотник, значит, за справкой для очередного продления разрешения на оружие. Говорит: захожу в кабинет – за столом сидит старушка – божий одуванчик. В белом халате, седой пучок на голове, на лице огромные очки. Сидит и, не поднимая головы, что-то пишет в тетради. Я ей: здравствуйте, я к вам за справочкой на продление огнестрельного. А сам жвачку жую – схватил в кафетерии, за обедом салат со свеклой, а он с чесноком оказался. Неудобно же теперь, аки дракон на людей дышать, вот и сунул в рот две подушечки.
Она, не поднимая глаз: присаживайтесь, – и продолжает писать.
Сидим – молчим. Минуту, две, пять. Через время она, снова не поднимая глаз: а вы знаете, молодой человек, что жевать жвачку в присутствии женщины неприлично?!
Я вынимаю жвачку изо рта, обескураженно лепечу что-то про салат, чеснок и верчу липкий комочек в пальцах, не в силах придумать, куда его девать прямо сейчас, потому как не вижу мусорного ведра в кабинете. Она продолжает писать. Приглядываюсь внимательней, а она пишет, крупно так, разборчиво: «Внушаем! Легко поддается влиянию!» Я крякаю и снова, но уже громче и более внятно пытаюсь объяснить про обед, салат и чеснок.
Она молча, с непроницаемым лицом кивает и продолжает писать: «Конфликтен! Нервозен! Легко возбудим!» Я покрываюсь красными пятнами, открываю рот, чтобы сказать что-нибудь позабористей, и закрываю рот. Молчи, говорю себе мысленно, а то сейчас начнется, и не видать тебе справки как своих ушей. А сам смотрю по уже устоявшейся традиции в тетрадь. Она пишет: «Меланхолик! Легко впадает в депрессию!» Я тихо скриплю зубами, но молчу, сдерживаясь изо всех сил. Сидим, молчим. Пять минут, десять, пятнадцать. Я тихо паникую в душе, но стараюсь не утрачивать безмятежного вида. Она что-то пишет, я изо всех сил стараюсь не смотреть! А в голове мелькают мысли, одна мрачнее другой. Проходит еще немного времени, я мысленно прощаюсь со своими тремя ружьями, а также любимым хобби.
Наконец она поднимает голову, улыбается со смесью детского задора и старческого ехидства, шлепает передо мной справку и говорит: «Иди уже, охотничек!» Я хватаю справку, бормочу слова благодарности и вылетаю из кабинета. И клянусь, не вру, слышу за спиной шелест бумаги и довольное хихиканье!
– Медики очень часто обладают тонким чувством юмора, – посмеялась Анна.
– Да, а чаще всего они сыплют язвительными или откровенно мрачными шуточками. Но это, и правда, всегда смешно.
– Боюсь, со мной все будет совсем не так весело. Но тоже смешно, в конечном итоге. Или психиатры признают ненормальной, или господа полицейские, разумеется, по ошибке, чего-то в базах нароют. Поди потом доказывай, что не верблюд.
– Ерунда все это, – махнула я рукой, – если надумаешь, только скажи, я попрошу Генку, он все сделает без сучка без задоринки и без обычной волокиты, которую доблестные коллеги обычно развозить любят.
– Ладно, спасибо, – Анна немного помолчала. – Жень, а почему ты спрашивала про спорт? Это чтобы я, в случае чего, могла успеть добежать до сейфа с пистолетом?
– Не только, – усмехнулась я, – просто человек в хорошей физической форме вполне может сам постоять за себя. Или, в крайнем случае, продержаться до прибытия помощи. Но тебе, сразу видно, придется достаточно много работать в этом направлении.
– Ой, не говори, Жень, у меня ведь руки – крюки, а обе ноги левые. И со спортом еще со школы не ладится! Правда, однажды, кувыркаясь, я чуть не свернула себе шею! И все, включая физрука, слышали, как там что-то хрустнуло, честное слово! Но, хорошо, без серьезных последствий обошлось. А когда мы на лыжах кататься учились, я сначала щиколотку подвернула, а потом палкой лыжной поранилась. Во время прыжков в длину – разбила нос.
– Как? – не сдержавшись, рассмеялась я. – Там же всегда яма с песком?!
– Совершенно верно. Только я раньше упала, до ямы, и ударилась прямо о металлическую пластину, на которую толчковой ногой нужно наступать. А когда мы метали условную гранату на дальность, я размахнулась и эту штуковину себе на спину уронила. И не спрашивай, пожалуйста: «Как?!» Она как-то выскользнула, паршивка. Про волейбол я вообще молчу: или мне мячом прилетит, или я кого-то звездану. Плюс окно обязательно разбить умудрюсь. Прыгая через козла, я его перевернула, неуклюжим бегемотиком приземлилась сверху, потянула щиколотку, надорвала связку на кисти и произвела настоящий фурор. Честно, ржал весь класс, минут пятнадцать, дети успокоиться не могли! А попытаться взобраться по канату мне сам физрук не позволил. Так и сказал: «Уйди от греха подальше! Я хочу без смертельных случаев до пенсии доработать!»
– Это было давно, в школе да в институте, и не считается. Потому как массовая физическая культура рассчитана на среднестатистического ученика или студента. А тебе, видимо, всегда был нужен особый, индивидуальный подход. Своя система, занимаясь по которой, ты сможешь немного улучшить координацию, значительно укрепить мышцы, а также изучить и отработать некоторые приемы самообороны, достаточные для собственной защиты.
– Если ты так считаешь и полагаешь, что у нас получится, давай попробуем.
– Это правильное решение. А я буду рядом и подстрахую, и всему, что нужно, научу.
После ужина мы решили выпить чаю и продолжить прерванный разговор. Вернее, Анна собралась рассказать о родне. Но, повинуясь минутному порыву, я предложила перейти для этой цели на кухню или в гостиную. Чтобы в сгущающихся сумерках нас не подслушал кто-нибудь любопытный под прикрытием садовых деревьев или кустов.
Мы отнесли грязные тарелки на кухню, заварили чай и устроились в гостиной на диванчике, у небольшого столика. Эта легкая передислокация ознаменовалась небольшим происшествием. Когда мы уже уселись, Анна вспомнила, что не подала сахар или конфеты, и проигнорировала мои уверения, что ничего не нужно. Пробормотав: