Маханакхон
Шрифт:
– Аня, привет! – окликнул он.
Несколько мгновений она не двигалась. Потом выпрямилась, повернулась.
На Андрея внимательно смотрели карие, такие знакомые глаза Маши Басмановой. Откуда только загар взялся – крем, наверное…
С минуту он глядел в них, не зная, что сказать.
– Маша… Блин, что за дела?! – наконец выпалил он.
– Ты о чем? – совершенно спокойно ответила девушка. В руках она держала деревянную чашу с нарезанным манго.
– Да о Шестове! – едва не закричал он. Все попытки успокоиться пошли прахом. – Так это вы его взяли!
– Ну что ты о нас думаешь, честное слово…
– А что мне еще думать! Шестов исчез, его брат говорит, что тот встречался с какой-то «белоруской», а на самом деле это ты. Ты его разрабатывала! Наверно, и тот хрен, который за братом следил из леса, тоже ваш? С каких пор у вас арабы на службе?
– Это Оганес, он армянин сочинский. – Маша слегка улыбнулась. – Хорошо, что не слышит, как ты его в арабы записываешь.
Огневский стоял молча, уже не находя слов.
– Шестова-то вы за что? – только и смог выговорить он.
Машино лицо все еще выражало то уверенное спокойствие, которое когда-то так нравилось Огневскому, в те странные, такие далекие годы, что они с Басмановой прожили вместе. Но теперь ее невозмутимость просто бесила.
Маша опустила глаза и вздохнула:
– Да не трогали мы его… Пришли сведения, что семье Шестовых угрожает опасность, причем очень серьезная. Мы на всякий случай взяли их под наблюдение. Оганес руководил слежкой за Николаем, а я – за Сергеем. Вот только не уследила… Пройдемся?
Не дожидаясь ответа, она поставила чашу с фруктами на песок и пошла вдоль берега. Ветер трепал густые пшеничные волосы. Если бы кто-нибудь из собратьев по «Вагабонду» сейчас увидел «Аню Борщук», то поразился бы – на вольную путешественницу она стала совершенно не похожа. Маша моментально вышла из этого образа, исчезли сутулость и рассеянность, теперь ее спина была ровной, походка – уверенной. Под одеждой угадывалось жилистое, мускулистое тело – почему секунду назад, когда она еще была «Аней», Андрей этого не заметил?
– Оганес сообщил о столкновении с тобой, – сказала Маша. – Ты-то зачем в это дело вмешиваешься, на агентов собственной разведки нападаешь? Слава Богу, что ты не попал ни разу.
– Этот козел в меня светошумовую бросил!
– Но ведь стрелять не стал. В отличие от тебя… Ты, я смотрю, совсем уже на тропу войны вышел. Надеюсь, знаешь, что делаешь. Почему тебе так дорог Шестов, ты с ним дружил?
– Я дружу с крутым тайским генералом, – ответил Андрей. – А он нанял меня, чтобы найти Шестова и Рачавади.
– М-да, – покачала головой Маша, – ну и методы у тайцев… Привлекают частных лиц, по сути, нелегальных боевиков…
– Эй, полегче, – ответил Андрей. – Да и они обращались к вам, но вы, как я понял, послали их подальше.
– Ну, тут я не знаю, не на моем уровне такие вещи решаются. Мы ведем расследование, всеми возможными силами. Этого им должно быть достаточно. И тебе тоже.
– Ладно, – сказал Огневский, – раз уж мы вместе в этом деле, давай сверим карты. Как давно вы вели Шестова и Рачавади? У вас есть версии насчет похищения?
– Прости, Андрей, – ответила Маша, – но ты частное лицо, и я не могу раскрыть тебе оперативную информацию.
– Я представитель тайских властей!
– Подтверждение этого у тебя есть? И даже будь оно, такие вещи должно решать мое руководство.
– Ты спала с ним? – вдруг спросил Огневский. – С Шестовым? Вы ведь давно уже были «вместе».
– Фу, Андрей, с каких пор ты стал хамом? – поморщилась она. – Что, ревнуешь?
Он молчал, ожидая ответа.
– Если тебе так надо знать, то нет, – спокойно сказала Маша. – Даже если б собиралась, не смогла бы. Он в свою тайку был влюблен до дурости. Ко мне прибегал, только когда она отмораживалась от него. Да и тогда интерес ко мне у него был скорее платонический, дух бунтарства, и все такое… Вообще, мне кажется, его слава, как Казановы, сильно преувеличена.
– О да, ты та еще бунтарка, – усмехнулся Огневский, – погоны бунтовать не мешают?
– Работа такая, – невозмутимо ответила Маша, повторяя его вчерашние слова.
– Так ты мне ничего не скажешь? – выдохнул Андрей.
– Нет, извини, – подтвердила она.
– По крайней мере, дай знать своим, что я веду расследование для тайского правительства, пусть хотя бы не мешают.
– Они и не мешают, – пожала плечами Маша, – это ты на них со стволом бросаешься.
Огневский только махнул рукой.
– Я тебя поняла, – сказала девушка, когда Андрей уже повернулся, чтобы идти. – Я сообщу начальству.
За оживленной беседой они не заметили, как зашли довольно далеко. Вокруг был совсем пустынный участок пляжа с редкими пальмами и парой заколоченных бетонных строений. Где-то позади слышался басовитый смех и болтовня на не очень грамотном английском. А впереди, в метрах тридцати, шла по щиколотку в волнах одинокая тайская девушка, ветер теребил кудрявые, коротко стриженные волосы.
– Oy! Wait up, mate! [Эй! Погоди, братан! – англ.] – прокричали сзади.
У кричавшего был, кажется, акцент северной Англии, при котором «ап» звучит как «оп» и «мэйт» как «майт».
Андрей оглянулся – за ними плелись четверо татуированных бугаев в майках-алкоголичках. Иногда попадаются в Паттайе эти louts, английский аналог гопников. Фанатеют по футболу и бухают после каждой игры. Что забыли в Таиланде эти деревенщины? Хотя понятно что…
Неожиданно быстро мужики оказались совсем рядом, в паре шагов позади. Огневский только вздохнул.