Макамы
Шрифт:
Она позвала шейха, и оказалось, что это наш Абу-л-Фатх Александриец!
Я воскликнул:
— О Абу-л-Фатх! Богом клянусь, словно бы о тебе и от твоего имени сложены эти стихи:
Я имел когда-то веру И глубокие познанья, Но в обмен на фикх [210] купил я Ремесло кровопусканья. Если Бог продлит нам сроки, Пусть простит мои блужданья!210
Фикх — мусульманское законоведение и мусульманское право в широком смысле (подробнее см.: Сюкияйнен
Он присвистнул от удивления, закричал и вытаращил глаза, засмеялся и захохотал. Затем сказал:
— Неужели о таком, как я, люди рассказывают и пословицы складывают?
Ах, дружок, оставь упреки, Я хитрец, не знаю срама, Я везде найду знакомых, Будь то Йемен иль Тихама, И пристанище найдется Мне в любой земле ислама: То сижу я в винной лавке, То стою в михрабе храма. Так разумный поступает — Только глупый метит прямо!Г оворит Иса ибн Хишам:
Я попросил для него у Бога прощения за такие суждения, занятый мыслью одной: почему подобных ему хлеб насущный обходит стороной? Мы провели с ним прекрасную неделю, а потом уехали.
СОКРОВИЩНАЯ МАКАМА
(пятидесятая)
Р ассказывал нам Иса ибн Хишам. Он сказал:
Сошелся я однажды с некоей компанией, где каждый — словно весенний цветок или яркой звезды золотой кружок, лица у всех просветленные, души — умиротворенные; красивой одеждой и добронравием тоже были они друг на друга похожи. Двери беседы открывая одну за другой, подолы воспоминаний влачили мы за собой. Меж нами сидел человек редкоусый [211] , роста он был небольшого; во время общего разговора не произнес он ни слова. Едва ли наши споры его интересовали, пока мы о деньгах не начали говорить и богатых людей хвалить: они-де мужей настоящих цвет и полезнее их для общины нет. Тут он как будто от дремоты очнулся или откуда-то издалека вернулся, выпустил свой язык на свободу и обратился к народу:
211
Человек редкоусый— Короткие и редкие усы считались признаком благочестия.
— Т-с-с! Бессильны вы рассуждать о том, чего не имеете, и достойно прославить то, чего вы не разумеете, рассуждать о богатстве вы не смеете! Тленное вас ослепляет, от вечного отвлекает. А ведь эта жизнь — всего лишь на пути остановка, для идущих — обманчивая уловка. Богатство только взаймы нам дано и должно быть возвращено, оно людям оставлено на хранение и назад будет взято без промедления. Переходит богатство из котомки в котомку, предок передает его потомку. В мире только скупые богатством владеют, щедрые же ничего не имеют. Разве ученый бывает богат? Зато невежда — богатству брат!
Если размыслить здраво, лишь двумя путями достигается слава: или знатным происхождением, или трудом и учением. О, как благороден тот, кто науку людям несет! И никогда приверженный знанию не поддается отчаянию. Богом клянусь, когда б не мое стремление и сильное побуждение душу и честь в чистоте хранить, я мог бы самым богатым быть, потому что мне известны два сокровища.
Кто из вас о богатстве мечтает, пусть мотает себе на ус: одно из сокровищ в земле Тарсус [212] , его великаны там погребли, потом патриархи берегли, в нем сто тысяч мискалей [213] . А второе сокровище земля сохранила между Сурой и Хиллой [214] , где Хосрои [215] богатства свои укрыли и джинны клады свои зарыли. Красных яхонтов, жемчугов, изумрудов там запрятаны целые груды, полные золота мешки, туго набитые кошельки, короны с каменьями драгоценные, для алчных людей вожделенные.
212
Тарсус — город в Малой Азии, на северо-запад от Сирии, древняя столица Киликии.
213
Мискал —
214
Сура и Хилла — города Древней Вавилонии, расположенные на Евфрате очень близко друг от друга. Современный г. Хилла находится между Багдадом и Куфой.
215
Xосрои — это имя (Хосрой, Хосров) носили два персидских царя из домусульманской династии Сасанидов (Хосров I Ануширван и Хосров II Парвиз). У средневековых арабов это имя употреблялось часто как титул всех персидских царей.
Г оворит Иса ибн Хишам:
Тут все взоры на него обратились, и мы подивились, что он о таких сокровищах знает, но в бедности пребывает. Он объяснил, что боится гнев эмира навлечь и друзей от него хотел бы предостеречь. Мы сказали:
— Принимаем твои объяснения, разделяем твои опасения. Но может быть, ты нам милость окажешь — хотя бы один из этих кладов покажешь, а когда мы найдем сокровища эти, тебе отдадим две трети.
Он протянул нам руку и сказал:
— Кто что-нибудь даст вперед, наверняка удачу найдет. Известно: у того, кто надеется на успех, щедрость не знает помех.
Люди дали ему все, что было с собой, надеясь деньги вернуть с лихвой. Когда же наполнилась его рука, на людей он глянул исподтишка и сказал:
— Нам нужно поесть и отдохнуть — предстоит нам неблизкий путь! Да и времени осталось немного: завтра здесь соберемся — и в дорогу, если будет угодно Всевышнему Богу!
Г оворит Иса ибн Хишам:
Мне захотелось побеседовать с ним, и, любопытством томим, я подождал, пока все разойдутся, по домам разбредутся, и тогда расспрашивать его стал, вскоре лицо его узнал и напомнил ему, что мы раньше как будто встречались, друг с другом общались. Он ответил:
— Да, путешествие нас объединяло и вместе хожено было немало.
Я сказал:
— Похоже, во мне ты больше не видишь друга. Видно, шайтан оказал нам такую услугу!
Он ответил стихами:
Умный глупостью людскою Добывает пропитанье. Если деньги все растратил — Развяжи мешок желаний! Тот, кто хочет сладко есть и Пить, и слушать струн звучанье, И красавцам безбородым Всласть оказывать вниманье, Обрести всегда сумеет И богатство, и признанье!
БИШРИЙСКАЯ МАКАМА.
(пятьдесят первая)
Р ассказывал нам Иса ибн Хишам. Он сказал:
Бишр ибн Авана ал-Абди был разбойником. Однажды он совершил набег на караван, захватил в плен красивую женщину и женился на ней. И сказал он об этом так:
— Никогда я не видел такого дня, как сегодняшний.
Она же ответила стихами:
Пленили Бишра мои черные глаза, И руки белые, как серебро, манят. Но как он стройную красотку проглядел, Что гордо шествует, браслетами звеня? Она прекрасней всех на свете. Если б он Поставил рядом ту красотку и меня, Со мною он тогда б расстался навсегда, Ее лишь прелести в душе своей храня, — Ведь зрячий сразу все увидит без огня!Бишр воскликнул:
— Горе тебе, кого ты имеешь в виду?
Она ответила:
— Фатиму, дочь твоего дяди.
— Неужели она так красива, как ты описала?
— Да еще лучше!
Тогда Бишр сказал:
Не думаю, красавица, что я Тебя другою мог бы заменить, А будешь порицать и намекать — Твой путь свободен, можешь уходить! Но зорких я не закрываю глаз — Я честь свою не должен уронить!