Макамы

ал-Хамадани Бади аз-Заман

Она возразила:

Пускай к ней много сваталось мужчин, Ты — дяди сын, жених ей ты один!

После этого Бишр послал человека к своему дяде посватать его дочь, а дядя отказал ему. Тогда Бишр поклялся, что не оставит в живых никого из их рода, если дядя не выдаст за него Фатиму, и стал при каждом удобном случае нападать на них и творить злые дела. Собрались мужчины племени и обратились к его дяде:

— Избавь нас от твоего Меджнуна [216] !

216

Меджнун (сумасшедший,

одержимый джинном) — прозвище поэта Кайса ибн ал-Мулавваха (ум. ок. 700), сошедшего с ума от любви к Лейле, которую родители отказались выдавать за него замуж. Печальная история этой пары известна на Ближнем Востоке так же, как история Ромео и Джульетты в Европе.

Тот ответил:

— Не навлекайте на меня позор и не торопите меня, я погублю его хитростью.

Они сказали:

— Делай как знаешь.

После того дядя обратился к Бишру:

— Я поклялся, что выдам свою дочь замуж только за того, кто пригонит ей тысячу верблюдиц в виде выкупа. Но я хочу, чтобы это обязательно были верблюдицы, принадлежащие племени хузаа.

А целью дяди было заставить Бишра пойти по дороге, ведущей к становищу племени хузаа, чтобы там его растерзал лев. Дело в том, что арабы остерегались этой дороги, потому что там жили лев по имени Даз и змея по имени Шуджа, о которых кто-то сказал:

Губительней, чем Даз и чем Шуджа. И если Даз — для хищных господин, Она для змей, конечно, госпожа.

Бишр пошел по этой дороге, однако не успел он пройти и половину ее, как встретил льва. Его жеребец встал на дыбы и начал лягаться. Бишр спешился, связал жеребцу ноги, затем обнажил меч, бросился на льва, вступил с ним в борьбу и убил его. После этого он написал кровью льва на своей рубахе послание к дочери дяди:

О Фатима, если б видела ты в Батн Хабше, Как Бишра со львом свела дорога ночная, — Увидела бы, как двое львов столкнулись И бросились друг на друга, нападая. Он храбро двинулся, конь мой испугался, Попятился, копыта свои вздымая. Я крикнул ему: «Ни с места!! Сойду на землю — Надежнее твоей спина земная!» Тогда обнажил свои клинки он злобно — А морда его угрюмая и худая. Когда на меня он поднял гневно лапу, А вслед за ней простерлась ко мне другая И вызвал он меня на бой отважно, Глазами, точно углями, сверкая, — В руке у меня блеснул обнаженный, острый, Я сделал шаг, противнику угрожая. Сказал я: «Вот так в ал-Казиме он трудился, Смертельными ранами Амра награждая! Ты видишь, сердце Бишра полно отваги, Напрасно ты оскалился, угрожая! Тебе бы только пищу добыть детишкам, А я себе невесту добываю! Ты хочешь, чтобы я обратился в бегство, Тебе с позором душу свою вручая? Прими совет: ищи другую добычу — Горчит мое мясо, пища это плохая!» И лев решил, что мой совет обманчив, И прыгнул вперед, безумцем меня считая. И оба льва сошлись в смертельной схватке, Одним желаньем яростным пылая. Взмахнул

я мечом сверкающим, как будто Зарю во мраке ночи зажигая, И бросился на него, готовый драться, — Он понял, что пред врагом я не отступаю. Ударил я его мечом индийским, Десяток ребер сразу рассекая. Огромною обрушившейся глыбой Упал он наземь, кровью истекая. Сказал я тогда: «Как тяжко убить героя, Которого я подобным себе считаю, Но ты, о лев, хотел меня унизить, А как стерпеть такое — я не знаю! Хотел ты меня заставить спасаться бегством — Клянусь я жизнью, мысль была дурная! Не надо жалеть! Ты пал от руки героя, Судьбу свою как храбрый боец встречая. Ты смерть вкусил, но ты не снискал позора, От славного мужа гибель принимая».

Когда эти стихи дошли до его дяди, тот раскаялся, что не отдал ему дочь, и испугался, что его ужалит змея, пошел за ним и настиг Бишра в тот момент, когда змея уже одолевала его. Но тут Бишр увидел своего дядю, и его охватила бедуинская ярость, он сунул руку в пасть змеи, пронзил ее мечом и сказал:

Мне славу громкую принес Судьбы зловещий поворот: Напала на меня змея, Вот-вот меня уж гибель ждет! Но дочь пустыни я сразил — Ей сунул руку прямо в рот. Силен я духом, как змея, Мой меч такой же яд несет!

Когда Бишр убил змею, его дядя сказал:

— А ведь я послал тебя сюда, преследуя цель, от которой Бог увел меня в сторону. Вернись, я отдам тебе в жены свою дочь.

Но когда Бишр вернулся, он стал кичиться и хвастать своей доблестью. И вот однажды в становище появился безбородый юноша, подобный осколку луны; он скакал на коне в полном вооружении. Бишр сказал:

— Дядя, я слышу, как будто шуршит зверье.

Вышел, а перед ним мальчик ростом с копье. Увидев Бишра, он сказал:

— Эй, Бишр, да потеряет тебя твоя мать! Подумаешь, ты убил червяка и зверька — и тут же наполняешь свой рот гордостью. Ты получишь пощаду, если окажешь почет своему дяде.

Бишр воскликнул:

— А кто ты, нет у тебя матери!

— Черный день и красная смерть!

— Да потеряет тебя та, которая выродила тебя!

— И та, которая тебя выродила!

И они бросились друг на друга. Бишр не мог совладать с ним, а мальчик нанес ему двадцать ударов в почки, но каждый раз только касался его тела кончиком копья, щадя его жизнь. После этого он спросил:

— Ну как, Бишр, разве я не мог накормить тобой клыки своего копья, если бы захотел?

Затем он бросил копье, обнажил меч и нанес Бишру двадцать ударов боковой его стороной, а Бишр не смог нанести ни одного. Тогда мальчик сказал:

— Ну, Бишр, окажи почет своему дяде и ступай с миром!

Бишр согласился:

— Хорошо, но с одним условием: скажи мне, кто ты.

— Я твой сын.

— Боже мой! Но ведь я никогда не был женат на такой достойной женщине! Откуда же этот подарок?

— Я сын той женщины, которая указала тебе на дочь твоего дяди.

Бишр сказал:

Каков цветок — таков и плод: Змея змеенка принесет!

И он поклялся никогда больше на жеребца не садиться и на девице никогда не жениться. А потом он женил сына на дочери своего дяди.