Макроскоп

Пирс Энтони

Несомненно, именно поэтому Афра и задала свой вопрос. Она знала астрономию и физику гораздо лучше его, но понимала, что для Беатрикс многое из того, о чем они говорят, – загадка.

– Мы знаем, – сказал Гротон, – что Тритон меньше Земли, и поэтому на нем мы весим меньше – я хочу сказать, весили, до того, как начали все тут переустраивать. Шен еще меньше, и на нем мы уже почти ничего не весим. Но дело не в размерах. Если бы Шен состоял из осмия, а не из льда, то он бы весил в двадцать пять раз больше и ровно во столько же была бы больше сила тяжести. Тогда и мы бы весили больше, но все равно не так уж много.

Беатрикс

кивнула. Иво был поражен: вот что значит истинный талант преподавателя! Понять самому – это одно, а изложить все, что понимаешь, так, чтобы это стало понятно всем – это совсем другое.

– Но планета притягивает не только нас, – продолжал Гротон. – Точно так же она притягивает и саму себя, испытывая давление собственного гравитационного поля. Именно поэтому ядро планеты более плотно, чем литосфера. А теперь, предположим, мы сжали Тритон в шар размером с Шена и стали на его поверхности. Нам будет казаться, что мы тяжелее, во-первых, потому что плотность Тритона возросла, а во-вторых, потому что мы стоим ближе к его центру. А уж если мы сожмем Тритон до размеров горошины – тогда его гравитация будет по-настоящему сильной. Он уже вполне сможет дальше сжимать сам себя, так как сдавливающая сила просто чудовищна. Для такой ситуации и придумали специальный термин – гравитационный радиус, то есть, предельный размер объекта, по достижении которого он начинает коллапсировать сам по себе, будто пробитый футбольный мяч. И если уж коллапс пошел – то уже все, ничем его не остановить.

– Так что же происходит с материей? – обеспокоено спросила Беатрикс.

– Ответ на этот вопрос нам очень хотелось бы получить. И, похоже, Иво удалось это узнать с помощью макроскопа.

– Очевидно, что материя не может коллапсировать в сингулярность, то бишь в ничто, – подхватил Иво, подражая изо всех сил стилю Гротона. – Это противоречило бы фундаментальным законам... ну, в общем, так не может быть, и все тут. Вместо этого материя проскакивает в другую точку Вселенной, следуя по пути наименьшего сопротивления.

– Проскакивает в... – пробормотала Афра, переваривая услышанное. – Так вот как вы собираетесь...

– Совершать прыжки в пространстве. Да, именно так. Правда, тут есть некоторые сложности.

– Я думаю! Вы же имеете дело с молекулярным, с атомным коллапсом материи! Предположим, что вы овладеете техникой коллапса и, чисто условно, предположим, совершили его. Но что случится с человеком, после того, как его сожмут до размеров спичечной головки?

– Более того, – поправил Иво. – Человека весом в двести фунтов придется уменьшить до размеров одной десяти миллиардной – одной десяти миллиардной! – атомного ядра. Но это если его сжимать одного, если же ему сопутствует материя, то размер больше.

– Это же очень маленькие размеры, – сказала Беатрикс.

– Очень маленькие, – согласился Иво. – Но масса размером, ну, скажем, с Солнце, сжимается уже не так сильно. Чем больше масса, тем легче. Теперь насчет людей – вся эта технология позаимствована из главного внегалактического канала. Почему то только этот канал передает сведения такого рода. Фактически, в этой программе нет ничего, кроме информации, связанной с перемещением в пространстве с помощью гравитационного коллапса, хотя раньше мне казалось, что охвачены и другие области знания. Кстати, известная нам деструкция – один из этапов

такого путешествия. В программе говорится, что живая материя способна пережить весь цикл трансформаций, если будет подготовлена должным образом.

– В прошлый раз они нас не обманули, – заметил Гротон.

– Выкладывайте все, – мрачно сказала Афра.

– Хорошо. Сначала идет превращение в жидкость, столь хорошо нам знакомое. Затем отделяются клетки, и происходит что-то вроде испарения.

– Дело в том, что в газообразной среде легче восстановить молекулярные связи после формирования молекулярной структуры, – заботливо растолковал Гротон.

– Отвлекаясь от деталей, можно сказать, что распределение потенциала остается тем же во время компрессии, только изменяются масштабы, – продолжили Иво.

– То есть, создается специальное поле, которое фиксирует положение каждого атома и придает всей системе устойчивость, так что всевозможные флуктуации, неизбежные во время коллапса не изменяют структуру. Это похоже на то, как рисунок на шарике остается тем же, даже если шарик спустить, если, разумеется, в нем нет дырки. После прыжка и обратного расширения это поле сохраняет распределение своего потенциала и выключается только когда все возвращается на круги своя. Для неживой материи все здорово проходит, но для живых существ необходимы некоторые усложнения. Вы ведь не можете просто включить и выключить жизнь, словно лампочку.

– Так вы говорите, чем больше сопутствующая масса, тем легче идет процесс? – спросила Афра. По всему было видно, что она заинтересовалась всерьез. После успеха деструкции и освоения Тритона сумасшедшие идеи воспринимались гораздо проще. – Не означает ли это, что вы хотите привязаться каким-то образом к Шену и пройти сжатие вместе с ним?

– Основное вы поняли. Но ведь у нас имеются объекты помассивнее Шена, и есть возможность создать необходимое оборудование. Ведь чем больше масса, тем все технически проще, так как степень сжатия меньше. Таким образом...

– Собственно Тритон? Может, это и проще, но смахивает на гигантоманию.

– Нептун.

Афра даже не удивилась.

– А вы знаете, где мы выскочим?

Иво посмотрел на Гротона и пожал плечами:

– Не знаем. За три миллиона лет карты сильно изменились, ведь расширение продолжается. Даже если петли и остались теми же, то перемещались галактики и звезды. Нам нужна современная версия карт – но в макросфере такая отсутствует.

– Значит, прыгать придется наугад?

– Да. После нескольких попыток нам, по-видимому, удастся составить собственную карту и мы будем иметь некоторое представление обо всей Вселенной.

– А если мы окажемся внутри звезды?

– Исчезающе малая вероятность. Но даже это, кажется, предусмотрено. Материя отталкивается от материи, если они встречаются после прыжка. Путь наименьшего сопротивления означает, что гораздо легче прыгнуть в незанятую точку пространства, нежели внутрь звезды, планеты или даже пылевидной туманности. Так что не следует об этом особо беспокоиться.

– А если мы заблудимся?

– Мы не заблудимся, коль скоро у нас есть макроскоп. А если и заплутаем, то не так уж далеко. Может статься, что галактика нам покажется незнакомой из другой точки пространства, но, думаю, расположение звезд будет не сильно отличаться от того, что мы имеем сейчас.