Макс Сагал. Контакт
Шрифт:
Главной страстью отца всегда была работа. Он часто задерживался допоздна, иногда оставался ночевать на кафедре, но как только выпадала возможность, мчался домой и за короткое время напивался до беспамятства. Маленький Макс в эти моменты пережидал в своей комнате, слушая, как в квартире гремит посуда, как отец говорит непонятно с кем, как падает с лестницы и кряхтит от боли, как мать уговаривает его остановиться, и как в ответ летит отборный мат. Временами отец врывался в комнату Макса и приказывал показать домашнее задание. Если находил ошибки — рвал тетради в клочья, обещая уволить его учителей. Засыпал отец где придется: на полу, на диване, на столе в своем кабинете,
— Я домашнюю вчера проверил? — часто спрашивал он.
— Да, сказал, все хорошо, — врал Макс.
— На выходных можем съездить порыбачить на озеро. Сашка отвезет.
— Здорово.
— Договорились.
Со временем Макс начал воображать, будто по вечерам в папу вселяется злой домовой, и только сон способен прогнать его.
— Не заложил фундамент — не построишь дом.
День, когда жизнь Макса изменилась навсегда, он помнил по минутам.
Мать с утра стояла у плиты. Ароматы жаренной курицы и чеснока гуляли по коридорам квартиры. По торжественному случаю накрыли стол в большой гостиной, мама раздобыла у друзей французский коньяк, Макс надул шарики.
Черно-белый экран телевизора транслировал приземление папиного самолета. Диктор, делая длинные паузы между словами, с восторгом рассказывал о возвращении домой героя, перечисляя папины заслуги:
Орден Ленина, Звезда героя Социалистического труда…
— …И вот в его копилке новая награда — Нобелевская премия по физике, которую ему накануне вручил сам король Швеции.
Папу встречали у трапа мужчины в пальто и шапках. Каждый жал ему руку, кто-то обнимал, а один даже поцеловал.
— …эта премия — очередное доказательство триумфа советской науки. И всё благодаря таким людям, как Сегалетов Михаил Денисович — талантливым выпускникам советской физической школы. Сразу после института товарищ Сегалетов с достойным уважения рвением вступил в Коммунистическую партию, где с высоко поднятым знаменем науки следовал заветам Владимира Ленина. «Учиться, учиться и еще раз учиться». «Нельзя останавливаться на достигнутом», — добавлял к бессмертным словам Михаил Денисович. Его великое открытие многие годы будет служить человечеству верой и правдой. Главы государств мира также не остались в стороне, поздравив товарища Сегалетова. Премьер-министр Народной Республики Кампучия товарищ Сен прислал телеграмму, в которой пожелал Михаилу Денисовичу новых побед на поприще науки, а Президент Народной Республики Бенин товарищ Кереку так отозвался о великом современнике…
Поздно вечером входную дверь открыли пинком. Эхо загрохотало по квартире, прокатившись по комнатам. Двое мужчин завели отца под руки, усадили в кресло и быстро удалились.
— Надд-ья! Ннадяя!
В комнате Макса стоял большой стол с двумя приставными тумбами. В одной хранились тетради с книгами, в другой — каша из разных конструкторов: металлические детали с круглыми отверстиями, части немецкого сборного домика, рельсы и вагоны от игрушечной железной дороги. В центре стола был выдвижной ящик, в котором хранилось самое дорогое: разноцветные ручки, переводная бумага и вырезанные из журналов картинки с космическими ракетами, звездолетами и роботами. Стол привез из Европы дядя Аркадий, друг папы по работе. Тот, что значок с Лениным на груди носит. Пиджаки меняет, а значок всегда на нем. Отец говорит, к такому значку надо стремиться. Макс не понимал, зачем нужен значок и почему к нему надо стремиться.
В тот вечер он закончил рисовать эскиз робота из недавно прочитанной повести Айзека Азимова «Двухсотлетний человек». История о роботе, который стремился стать человеком, настолько ему понравилась, что он загорелся идеей склеить из бумаги и картона фигурку главного героя повести Эндрю Мартина для своей пока еще немногочисленной коллекции картонных персонажей. Образ получился далеким от первоисточника, но такой Максу нравился даже больше. У робота было три глаза — их он выкрасил в желтый; голова прямоугольником, на месте рта полоска, которая светится, когда робот говорит. Полученным результатом Макс гордился. Бумагу и картон, которые понадобятся ему для работы, планировалось раздобыть в папином кабинете. Днем мать в магазин уходит, вот Макс и стащит сколько надо, отец и не заметит.
Дверь резко распахнулась.
— Папа хочет с тобой поговорить, — на лице матери была привычная маска покорности.
Она проводила сына до гостиной, а сама осталась стоять у двери.
— Великолепная работа, — тоном телевизионного диктора сказал отец, демонстрируя Максу диплом красного цвета с непонятной надписью золотистыми буквами. — Геннниальная идея… Польза для всего мира… Потомки скажут вам спасииибо… — его зрачки перемещались очень медленно, будто плавали в мёде. — Столько лести, красивых слов. Наверное, хотели… Знают они, умеют это… Красиво как там, смокинги, платья, женщины, бриллианты… Сам коррроль руку жал…
Максу захотелось подержать в руках диплом, но он не смел попросить об этом. Вещи отца трогать нельзя, лучше уж сразу запретить себе о них мечтать, чтобы не было соблазна.
— Хочешь посмотреть ближе?
Глаза отца теряли Макса из виду, потом находили и снова надолго не задерживались. Вблизи от него пахло смесью спирта, дезодоранта и несвежей одежды.
— Мо-оое имя здесь, в центре, а это лик Альфреда Нобеля.
В желтом кружочке был портрет человека. Прямо как Ленин на значке. Текст на развороте диплома привлек внимание Макса. Слова на неведомом языке, созданные рукой волшебника-каллиграфа, завораживали. Воображение рисовало серебряные шпили дворца в изумрудном городе. Папа стоял на высоком помосте, облаченный в белый меховой плащ. К нему вышла королевская свита во главе с мудрым королем. Они кланялись папе, а король голосом диктора поздравлял его с высшей наградой королевства. Дети катались на радуге, словно по снежной горке. Ели мороженое, кричали, веселились…
В дополнение к диплому прилагалась золотая медаль. Ее отец тоже дал подержать. Такая маленькая, а весила больше буханки хлеба. Макс провел пальцем по выпуклой поверхности медали — гладкая как стекло.
Может и нет ничего плохого в том, что отец пьян? Трезвым бы он никогда не позволил притронуться к такой реликвии.
— Хочешь себбе такую?
— Хочу.
— Получишь. И не одну получишь. У Бардина две, а у тебя три будет. Потому что ты умнее этих Бардиных, ты знаешь об этом?
Макс молчал. Отцу ответ и не был нужен.
— Ты им всем покажешь, кто такие Сегалетовы. Сколько мы грызли, дед твой, дядьки… не смогли, — он пшикнул. — Я смог… А ты больше сможешь. Потому что ты… мой сын. Макс Сегалетов, в честь самого Макса Борна. Имя, оно несет в себе… это… Из рук короля Швеции, в тронном зале. Аплодисменты здесь, там, куда ни повернусь.
— А ты видел знаменитостей?
— Там все знаменитости.
Отец влил в себя полстакана коньяка не поморщившись. Капля соскользнула с губы и упала на разворот диплома — точно на первую букву фамилии.