Макс
Шрифт:
По губам Джона пробегает слабая улыбка:
— Нет, мы летим на другую военную базу, на Гавайи. Командование военно-морского флота согласилось помочь нам с освобождением Валенсии.
— А КППБ согласилась оставить в покое крупные корпорации? — в лоб спрашиваю я у него. Именно это условие ставил мне мистер Чу. Если они согласились, может, тогда он и сам освободит мою маму?
Джон отводит глаза:
— Нет. Как узнали о похищении Валенсии, в партии только это и обсуждается. Мы уверены, что Валенсия нас не простит, если узнает, что мы сдались
Я задумалась и в конце концов вынуждена была признать:
— Да, ты, наверное, прав.
— Джон? — По соседству с нами Газзи прижался носом к стеклу. — А что случится, если большая птица, типа гуся, влетит в мотор самолета?
С чего это Газзи гуси так озаботили?
— Думаю, хорошего будет мало.
— А что будет, если кто-нибудь прямо перед взлетом запихает в мотор самолета футбольный мяч? — подозрительно задумчиво продолжает допытываться Газ.
— Что-то ты больно странные задаешь вопросы.
— Нет, это я так… Интересуюсь… — Голубые глаза Газмана принимают исключительно невинное выражение. Я даже не подозревала, что он на такую мину способен.
— Ни за что бы не подумал, но мне ужасно не хватает трепотни Надж. — Игги неожиданно меняет тему разговора.
— Я тоже без нее скучаю. Мы всегда с ней хихикали. — Ангел играет с Бриджит в покер и поднимает голову от зажатых в руке карт. Бриджит, видно, не научил ее горький опыт, что с Ангелом в карты играть бесполезно, — все равно ни за что не выиграть.
— Она у нас настоящая шоколадка. — Игги смотрит в иллюминатор невидящими глазами.
— Да что вы завелись, честное слово! Перестаньте. Уверена, что с ней все в порядке. — Я бодрюсь, стараясь заглушить боль в сердце. — Она же сама захотела остаться.
— И смеется она заразительно… — грустно добавляет Газзи, явно игнорируя мой притворный оптимизм. — И ее закидоны девчоночьи тоже очень смешные.
Да уж, всем известно, что за девчонку меня никто не считает. На мне в этом отношении давно жирный крест поставлен. Надж мне даст сто очков вперед. А уж по сравнению с Бриджит я просто какая-то груша боксерская.
Тут к нам подходит Клык. Джон улыбается, встает, уступает ему место, а сам пересаживается к Ангелу и Бриджит.
Клык откидывается в кресле, как бы невзначай глянув вокруг, пробирается рукой ко мне под одеяло и сжимает мою руку. Чувствую, как щеки у меня становятся пунцового цвета. Надеюсь, на меня никто не смотрит.
— Жаль, что с твоей мамой все так хреново. — Голос у него такой тихий, что кроме меня его никому не слышно. Я киваю и чувствую под одеялом его сильную руку, каждый ее мускул, каждый шрам, каждую мозоль. — И с Надж тоже фигня какая-то получилась.
Я снова киваю и вспоминаю ночь с Клыком в пустыне, когда мы, вернувшись домой, застали там разорение, скандал и хаос. А на следующее утро Надж от нас откололась… Внезапно чувствую, как у мне пересохло в горле, а веки отяжелели.
— Я здесь, с тобой. — Голос у него такой мягкий, что я не уверена, будто его слышу. Или, может, я ослышалась? Вроде нет.
Вот так всего в четырех словах Клык сказал все, что я думала и что чувствовала. Все, что между нами было и еще только будет.
Он твой родной человек.
Глаза у меня сами собой раскрылись. Голос? Ты? Вернулся?
31
— Думаю, это займет у вас по крайней мере семь дней. — Тетка в хорошо пригнанной форме цвета хаки равнодушно смотрит мимо нас.
— Нет, — запротестовала я, угрожающе скрестив на груди руки, а Бриджит чуть не хором со мной пытается ей объяснить:
— Но у нас такого времени нет.
— Тогда они вообще никуда не поедут, — отрезала тетка.
Значит так. Мы на Гавайях. Вот мои первые впечатления: прибыли на рассвете. Выходим из самолета — как будто попали на киностудию, с искусственными пластиковыми пальмами и невозможно красивой голубой водой. Я сразу вспомнила, как Клык хотел найти для нас необитаемый остров, где бы мы жили спокойно и счастливо. И чтоб никакого спасения мира и никаких сражений с подводными лодками. Только мы, мягкий желтый песок и синее-пресинее море.
А здесь нас приветствовал нежный морской бриз, экзотические ароматы неведомых растений, пальмы с настоящими кокосами и… этот бульдог в юбке, которая уже успела здорово меня завести.
Джон и Бриджит предостерегающе на меня смотрят.
— Это мы еще поглядим, кто поедет, а кто нет. — Надеюсь, все слышат в моем голосе стальную решимость и волю, потому что тон, которым я это произношу, я обычно приберегаю для исключительных обстоятельств. Как, например, когда Газзи оставил в кармане коробку с фломастерами, в один из тех редких случаев, когда я запихнула все наши шмотки в стиральную машину, так что нам потом пришлось несколько месяцев ходить раскрашенными во все цвета радуги.
Но бульдог в юбке, видать, не напрасно была военной закалки. Она встретилась со мной глазами. Надо сказать, когда ее взгляд скрестился с моим, поединок был практически на равных. Судите сами, что написано на ее лице, если я готова хорошенько разутюжить ее танком.
— Присутствие на любом корабле флота Соединенных Штатов запрещено всем, не прошедшим с удовлетворительным результатом БТКНС, базовый тренировочный курс навыков самообороны. — Лейтенант Хаки чуть ли не оскалилась. — Этот курс обычно занимает три недели. Учитывая ваши исключительные обстоятельства, мы согласились провести недельную ускоренную интенсивную подготовку. Весьма маловероятно, что вы эту неделю выдержите. Но если выдержите, через неделю будете допущены на корабль военно-морского флота США для попытки обнаружения местонахождения доктора Мартинез, а при благоприятных обстоятельствах и ее спасения под руководством, наблюдением и командой военно-морского флота США.