Макс
Шрифт:
– Вас похитили?
– Нет, меня просто заперли, я не могу выбраться, приезжайте скорей!
– Вы один в квартире?
– Вопросы, словно по бумажке читает.
– Нет! Да!.. Я не знаю...
Оператор не особо удивился. Во всяком случае голос его остался таким же ровным, только уставший вздох освидетельствовал насколько сильно его достали такие звонки.
– Ладно, разберёмся. Называйте адрес.
– Прибрежная пять, сто семнадцатая квартира.
– Шутки шутить вздумали?
– В смысле?
– Я оторопел.
– Улица при-бреж-на-я, дом пять! Квар-ти-ра сто-сем-над-цать! Сто семнадцать!
– Не кричите! Я с первого раза услышал. Вы из какого города звоните?
– Из Энска, откуда же ещё?! Приезжайте пож...
– Шутите да? Пьяный?
– Нет! Почему... с чего вы решили?!
– Такой улицы в Энске нет, вы в курсе этого? Ещё раз позвоните, я вышлю к вам наряд и говорить мы будем в отделении, и совсем по-другому, ясно?!
– Что? Как нет? Вы там совсем что ли?! Нет, подождите, это ошибка!
– Всё, до свидания. Проспитесь!
Трубку кинули со звуком секиры, упавшей на плаху. Телефонные гудки пулями залетают в моё ухо, приговаривая к сумасшествию и смерти. Что этот оператор нёс? Как нет такой улицы? Десятки лет была, а теперь нет? Да это же бред. Быть не может. И если Прибрежной нет, то куда он собрался выслать наряд, кретин этакий?!
Я кидаю мобильник на стол и хочу посмотреть в окно, чтобы убедиться в том, что Прибрежная существует.
Окно на месте, уже хорошо. Но вот за ним... Тьма. Непроглядная чернеющая тьма - хоть глаз выколи. Я ожидал увидеть свет в окнах соседних домов, сияние фонарных столбов, мерцание автомобильных фар. Хрен! Сплошная темнота. Окно, в свою очередь, не открывается, сколько ни дёргай эту проклятую рукоять стеклопакета.
Вновь падаю пятой точкой на сидение кухонного уголка, закуриваю миллионную сигарету в своей жизни, беру в руки телефон и погружаюсь в телефонную книгу. Кому позвонить? Номера покойных родителей я до сих пор не удалил - окончательно не смирился с их смертью. Друзьям же звонить резона никакого: кто посмеётся, а некоторые и пошлют. Коллеги по работе, какие-то женщины, служба поддержки, ЖЭК... В итоге, спустя пять минут, я понимаю, что звонить мне некому. Я один в этой грёбанной вселенной.
Если нет способа выбраться, а его пока что не видно, следует понять первопричину всего этого безумия. К счастью, все психозы и истерики прошли - сколько уже можно, да? В данный момент я спокоен и сосредоточен как никогда. И правда, что мне остаётся делать? Безумная беготня по квартире уже состоялась, телефонный звонок всё только усугубил, слёзы-сопли прошли. Остаётся два варианта: включить все конфорки на плите, надышаться газом и умереть, либо хладнокровно подойти к делу и выбраться из кошмара.
Перво-наперво я внимательно осматриваю кошмарную плиту-саркофаг на предмет не знаю, чего, но мой мозг заставляет меня чем-то заняться, иначе рискую уснуть, что мне совсем не хочется при таком
За часы моих безумств мраморный урод успел слегка измениться. На поверхность проступили знаки, природу которых мне не под силу понять. Равными столбцами они покрыли плиту сверху до низу, аккуратно нанесённые фантомным каменщиком-каллиграфистом, мерцая красноватым светом. Сама плита выдвинулась ещё сантиметров на десять, плюс-минус пара сантиметров.
Без малейшего страха, как последний в мире камикадзе, я дотрагиваюсь до причины бед моих - ничего. Всё тот же холод и ощущение чьего-то взгляда. Руны или как их там придали поверхности занимательный рельеф, и я с упоительным восхищением провожу по ним ладонью вновь и вновь, сам не знаю почему. Ладонь щиплет, но я не сразу обращаю на это внимание. Когда же пощипывания становятся болезненными покалываниями, одёргиваю руку как от огня. Начиная кончиками пальцев и заканчивая запястьем, кожу покрыли мелкие кровоточащие порезы. Я морщусь от боли, досады и своей не заканчивающейся глупости.
Следов крови на камне не осталось, но символы засияли ярче, будто в каждый сунули по маленькому светодиоду. Послышались звуки - кто-то ворочается под крышкой саркофага, могу дать голову на отсечение!
Я отпрянул. Плита пришла в движение. Как дверь шкафа-купе она ползёт в бок, медленно и величественно. Недвижимым болваном я смотрю на это действо с открытым ртом и не знаю, чего мне ждать и надо ли предпринимать какие-то попытки остановить это. Оказывается, недавние события не научили меня ничему.
Плита закончила движение и перед моим удивлённым взором предстаёт оно. Существо со скрещёнными на груди руками. Мёртвое существо. Не могу объяснить почему, но я не могу счесть это человеком. Две руки, две ноги, голова, тело - всё на месте и ничего лишнего. Но серая морщинистая кожа, покрытая коркой пыли, рот от уха до уха как будто с жутко застывшей улыбкой, чёрные туннели глазниц прямо-таки кричали о сверхъестественном происхождении этого создания. Жуткая мумия из детских кошмаров, обличённая в реальность - вот что это.
Оно не шевелится. Лежит покойником, но от этого не легче. Я смотрю на это порождение больной фантазии и не могу оторвать взгляд. Что-то манит, влечёт меня к ней, будто я встретил истинную любовь или старого друга. Может, это ангел небесный, попавший на землю, погибший от грешности и безбожности современного человека? Существо зачаровало меня. Захотелось дотронуться до него, провести ладонью по иссохшей щеке, впалой серой костистой груди, дотронуться своими губами до мёртвых губ... Сто-оп! Резко понимаю, что это не мои мысли. Кто-то пытается мной манипулировать, горсткой клопов запускает в меня чужие желания. Я одёргиваю руку, похотливо тянущуюся к мумии, встряхиваю набитой дерьмом головой и отхожу на дозволенное этикетом расстояние.