Максик, Жека и Толян
Шрифт:
Что же еще отличало Григория Петровича от местных профессоров и доцентов? Во-первых, он не орал на шаловливых отроков, как директор Кукушкин, во-вторых, не ставил им одни лишь неуды, как англичанка Лолита, и в третьих, не высмеивал их пубертатные угри, как информатик Матвеич. Но несмотря на всю интеллигентность, тинейджеры особо невзлюбили именно Григория Петровича, коего тут же окрестили Пердякиным.
Может быть, причиной тому была его нечеткая речь (в армии будущему педагогу выбили два передних зуба). Не исключено, что чуткие носы улавливали стойкий запах сердечных капель. Кроме того, он прихрамывал на левую ногу и глядел собеседнику прямо в глаза. В конце прошлого семестра он по приказу начальства поставил всей троице «незачет» по экономической географии. Ни один из трех друзей не смог найти на карте его родной Челябинск. Это невежество Григорий Петрович почему-то принял за московский снобизм и распсиховался на пустом месте.
А всему виной был, на самом деле, его собственный дурной характер.
Когда-то, еще в прошлом веке, обидчивый географ закончил пединститут по специальности «химия и биология» и спустя пятнадцать лет женился на молодой и весьма симпатичной гражданке. Правда, супруга сразу же стала попрекать его низкой зарплатой. Полтора года назад его неперспективную школу закрыли, а с горе-географом стали происходить разные неприятные события.
Сначала у него пропала жена, которая к тому времени обзавелась дипломом менеджера и ипотечным кредитом. Спустя какое-то время, она, правда, сама ему позвонила и предложила развестись по-хорошему, благо теперь ей было где жить с новым спутником жизни. Григорий Петрович, как интеллигентный человек, не стал препятствовать ее будущему семейному счастью, продал свою «однушку» и взял плацкарту до Москвы.
В поезде к нему подсела цыганка и нагадала, что в столице его ждет новая любовь и удачная карьера. Челябинский педагог не слишком этому поверил, но отдал вещунье сотню за благую весть. Уже на Казанском вокзале он обнаружил, что вместе с сотней к профессиональной мошеннице каким-то таинственным образом перекочевало и все содержимое его бумажника.
В газетном киоске разменял последнюю сотню, случайно завалявшуюся в брючном кармане: за полтинник купил журнал «Куда пойти учиться». Увидев объявление, что коммерческому колледжу Бизнеса и технологий требовались опытные педагоги широкого профиля, он не раздумывая, поехал туда.
Как и многие столичные абитуриенты, челябинский педагог тоже не сразу вошел в нужный подъезд. Когда же он нашел канцелярию, то его сердечный трепет стал расти с каждой минутой.
– Да вы не волнуйтесь, – ободрила его барышня за компьютером, – у нас очень доброжелательный начальник.
Григорий Петрович, не мигая, посмотрел в ее серо-голубые глаза и понял, что пророчества начинают сбываться. У него закружилась голова, и запершило в горле.
Стакан воды ему поднес сам директор. Усадив соискателя в кожаное кресло, он заботливо предложил вызвать врача.
В ответ Сердякин хрипло поблагодарил за доброжелательность и отрекомендовался, выложив на стол диплом с отличием:
– Могу вести биологию и смежные дисциплины.
Покосившись на красное паспарту, хозяин кабинета не выразил особой радости:
– Эх, если бы вчера! – воскликнул он. – Опоздали вы, ядрена копоть!
Биолог-отличник вновь почувствовал, как защемило его собственное сердце.
– Так может быть, химию? – попросил он, хватая ртом воздух.
– Поздно! – отрезал Кукушкин. – Биологию отдал англичанке, химию – фельдшеру. Ах, ёшкин кот, где же вы раньше были?
Сердякин хотел было сказать, что вчера он был еще в Чебоксарах, но только хлопал жабрами:
– Позвольте еще воды!
Директор задумчиво рассматривал трубы, равнодушно коптящие небо:
– А знаете что? Берите культурологию, пока она не занята.
Сдвинув на кончик носа лекторские очки и, шевеля губами, Кукушкин стал водить пальцем по списку и важно произнес:
– Записывайте: культурология, обществоведение и география. Если берете оптом, то по рукам.
Григорий Петрович судорожно сглотнул и мелко закивал. Сегодня ему надо было еще найти ломбард, чтобы заложить часы и ставшее ненужным обручальное кольцо.
– А маленький авансик можно? – прошептал он, но директор сделал вид, что не расслышал.
Лишь к середине сентября, когда в колледже закончился набор и начались занятия, Сердякин понял, во что ввязался. Утихомиривать стадо бизонов полтора, а то и три часа подряд – это задача не для тихого интеллигентного педагога. Тут нужен был талант дрессировщика, а Григорий Петрович по диплому был всего лишь учителем средней школы. Поначалу он затевал с учениками разговоры о культуре, но вскоре понял, что мечет бисер перед свиньями. Как и все остальные преподы, он стал бормотать себе под нос по полторы-две страницы из какого-нибудь учебника. Это называлось «лекция».
В зимнюю сессию директор Кукушкин велел поставить всем учащимся «автоматы», чтобы не распугать контингент, зато в летнюю сессию он приказал не щадить ни единого двоечника.
Григорий Петрович раскрыл коварный замысел начальства, когда все ведомости были уже подписаны, сброшюрованы и убраны в сейф. Он никак не предполагал, что Кукушкин установит оплату за пересдачу каждого «хвоста».
7
Вчера Кукушкин, как всегда, без предупреждения зашел к нему в класс и стал метать вокруг громы и молнии. Скоро у них будет комиссия из городского Комитета образования! Студентам устроят тестирование по всем предметам, а они ничего не знают ни по одному! Прошлую сессию провалили все! У каждого полно академических задолженностей! Надо срочно их ликвидировать!
Тем, кто не заплатит за пересдачи к началу декабря, грозило отчисление со всеми вытекающими неприятностями.
– А вы, Григорий Петрович! – взметнул он указующий перст в сторону горе-географа, – сперва требуйте от этих паразитов квитанцию из кассы. Полторы тысячи рублей – экзамен, тысяча – зачет. Ни у кого без квитанции не принимайте! Все квитанции подколоть к ведомости! Я лично проверю.
– Всем всё ясно? – рыкнул громовержец и еще раз сверкнул очами.
Сердякин понял, что поставил «на счетчик» почти семьдесят человек.
На пару секунд в классе повисла зловещая тишина. И вдруг тридцать пять глоток заклокотали, точно вулканы. Казалось, еще секунда, и класс взорвется от лавины негодования.
Анька Гренкина, которая сидела перед Максиком, с визгом взметнулась над партой:
– А если у меня денег нет на пересдачу? Тогда что?
Но громовержца Кукушкина разжалобить было не так-то просто
– Это ты, Гренкина, обеднела? – хохотнул он. – Да на тебе одной штукатурки на три тысячи. Косметологи, твою дивизию! Штаны бы лучше подтянули, а то смотреть противно!