Максим и Федор
Шрифт:
МОТИН (серьёзно). Я жду, когда вырастет сын.
ВАСИЛИЙ. А сколько ему сейчас?
МОТИН. Года два.
ВАСИЛИЙ. Года два! Ты что, не знаешь точно?
МОТИН. Два года! Ничего я не жду!
ВАСИЛИЙ. Невозможно, чтобы атеист ничего не ждал! Например, когда кончится это настоящее и начнётся новое. Были в школе, ждали, когда кончим. В институте тоже ждали, мечтали, когда отучимся. Теперь ждём, когда сын вырастет, а то и того пуще - когда на пенсию выйдем. И самые счастливые всё торопят будущее. Ну, не ужасно ли? Скорее,
ПЁТР. Но спасительнее недуманье о смерти.
ВАСИЛИЙ. От чего спасительнее? Ещё спасительнее тогда сумасшествие. Чего мы опять из пустого в порожнее перегонять будем? Слышал я жизнь самоцель. Лучше и умнее жизни ничего не придумаешь. Чего вы все ждёте?
ПЁТР. Чего это Житого давно нет?
МОТИН. Господи, как мне все надоело!
Пауза. Мотин задрёмывает.
ПЁТР. Го-Си писал: "В те дни, когда мой отец брался за кисть, он непременно садился у чистого окна за чистый стол, зажигал благовония, брал лучшую кисть и превосходную тушь, мыл руки, чистил тушеницу. Словно встречал большого гостя. Дух его был чист. Мысль сосредоточенная. Потом он начинал работать.
Или художник Возрождения - он два дня постился, потом после долгой молитвы, прогнав всех из дому, подождав, пока осядет пыль, брался за кисть. Вот Мотину хочется только так. Между прочим, про Го-Си мне рассказал Максим. Ну, знаешь, в какой обстановочке: в их засранной комнате, в руке никогда не мытый стакан, с такой же травиловкой, что мы сейчас пьём. Для чего нужна была древняя чистота? Чтобы внешнее не отвлекало. А мы, может быть достигли такой сосредоточенности, что и внешнее не важно? У Ахматовой вспомнил что-то такое: "Когда б вы знали, из какого сора стихи растут, не ведая стыда..." Василий, не выдержав, смеётся.
ВАСИЛИЙ. Достиг он! (Смеётся.)
ПЁТР. А чего?
ВАСИЛИЙ. Ничего. Ты всё верно говоришь, Пётр, дай я тебя поцелую. Ты фаустовский человек, Пётр, фаустовский. Что-то я про Фауста хотел... Да! Это Максим тебе про Го-Си?
ПЁТР. Ну?
ВАСИЛИЙ. А откуда он знает?
ПЁТР. Знает, и всё тут.
Пауза.
САМОЙЛОВ. Пётр, я полежу на кровати до Житого?
ПЁТР. Давай.
ВАСИЛИЙ (неожиданно пьяно). Пётр, а хочешь я расскажу тебе, кто Пужатого убил?
ПЁТР. Не ты ли уж?
ВАСИЛИЙ. Я? Да нет, не я. Максим убил.
ПЁТР. А ты, брат Карамазов, научил убить?
ВАСИЛИЙ. Вот почему Кобота не забрали? Ведь очевидно, что надо забрать. Почему?
ПЁТР. Ну, почему?
ВАСИЛИЙ. А ты что, не замечал за Максимом ничего странного? Я ещё в самом начале заметил, когда Кобот только поселился. Помню, заходит он раз, про уборку говорит, что давайте графики вывешивать, кто когда пол моет, а потом и спрашивает Максима: "А ты где работаешь?:
ПЁТР. Ну и правильно ответил.
ВАСИЛИЙ. Всё правильно, дзен дзеном, а я думаю, действительно, где это он так работает, что деньги есть каждый день пить?
ПЁТР. Ой, да сколько можно про это? При чём здесь Кобот?
ВАСИЛИЙ. Кобот ни при чём, а вот откуда они с Фёдором могли в Японию поехать? Или вот такую вещь возьми: сколько лет Фёдору? Лет 40 от силы, ну, положим, родился он в 20-х годах. Так как же он мог быть связан с подпольщиками до революции?!
ПЁТР. Василий, ты что? Ты всё так прямо, оказывается и понимаешь?
ВАСИЛИЙ. Ладно, положим, это всё ладно. Но в Японии они были точно. Не перебивай меня, мне самому разобраться надо. Короче, я вскоре... Ну, не вскоре, а сейчас вот... догадался, что с Максимом в явной форме произошло то, что со многими из нас происходит незаметно. Максим уступил свою душу дьяволу. Не знаю, как и почему, скорее всего, быстро и необдуманно, как всё важное в нашей жизни - бац, бац, посмотрим, что получится. Что получится? Как вчера пил, так и сегодня пьёт.
ПЁТР. Да откуда, почему?
ВАСИЛИЙ. По кочану. Не перебивай. А может, он вообще не понял, что получает, а что отдаёт? Проснулся наутро, дьявол ждёт приказаний. "Что тебе, Максим, угодно?" - "Да вроде ничего не угодно. А нет, закурить хочу". "На, пожалуйста, закури. Может, пивку?" - "А что, и пивку можешь достать? Ну, сбегай". Вот так, может быть, за папиросу и кружку пива Максим отдал душу. Впрочем, бывает, что очень умные люди отдают её ради красного словца. Ну, конечно, дьявола так не устраивает, получается, что и сделки никакой не было. Ведь зло и потеря души, когда дьявол может действовать через человека... Понятно? Сам факт договора - ерунда. Понял?
Дьявол готов и так помогать - лишь бы помогать - человек и так уже потерял душу.
ПЁТР. Зло - есть наказание самого себя.
МОТИН (приподнимая голову со стола). Всё в мире грязь, дерьмо и блевотина, только живопись вечна. (Опускает голову на стол.)
ВАСИЛИЙ. А? Да. Так вот, задача дьявола - дать Максиму понятие о пути зла.
ПЁТР. Всё это хорошо, но откуда, почему?
ЖИТОЙ (появляясь в дверях, поёт). Потому что водочка... Как трудно пьются первые сто грамм!
Пётр с криками приветствия вскакивает. Самойлов с тёплой улыбкой приподнимается с кровати.
САМОЙЛОВ (с чувством). Эх, ребята!
ПЁТР. Ты одну купил?
ЖИТОЙ. Одну, и ещё вермута.
Пётр, Василий и Житой берутся за руки, пляшут, возбуждённо вскрикивая и мыча. По магнитофону в это время звучит фортепианная вещь Эллингтона "Через стекло ".
ЖИТОЙ. Эй, Мотин, хватит кемарить, вставай!
МОТИН (не поднимая головы). Я ничего... Хорошо, сейчас голова полежит...