Максимальный риск
Шрифт:
Машина затормозила, и Джина выдохнула, когда водитель открыл ей дверь. Через несколько минут она прошла за Ланзо через раздвижные стеклянные двери «Холдинга ди Козимо». Она внимательно смотрела на него, когда они ехали на лифте на верхний этаж, и ее рука невольно касалась шрама, скрытого под волосами. Она вспоминала, что он сказал ей, что она красива, после того как увидел неприглядный рубец.
Лифт остановился. Двери открылись, и она заставила себя выбросить из головы все волнующие мысли. Сейчас не время мечтать об обнаженном теле Ланзо. Она приехала в Италию, чтобы работать
— Добро пожаловать в «Холдинг ди Козимо». Сейчас я познакомлю тебя со своей командой.
Ланзо внимательно посмотрел на ее покрасневшее лицо, но Джина лишь холодно улыбнулась в ответ и последовала за Ланзо в его офис.
Несмотря на поздний срок беременности, Луиза Бартолли оставалась невероятно элегантной, как и многие женщины с континента. Личный ассистент Ланзо также была дружелюбна и приветлива и явно счастлива встретить свою временную замену.
— Ланзо был не в восторге, когда я сказала, что мне придется уйти на несколько месяцев, — призналась Луиза, когда они с Джиной осматривали офис. — Я работала у него пять лет, и я знаю, как он не любит, когда что-то нарушает привычное течение работы. Я еще не сказала Ланзо, что не хочу возвращаться на полную ставку после рождения ребенка и отдавать малыша в сад. Уверена, что с вашим опытом вы прекрасно справитесь с работой. Может, вы решите остаться на полставки после того, как я вернусь из декрета?
— Я так не думаю, — поспешно ответила Джина. — У меня квартира в Англии, и мне нужна работа на полный день, чтобы выплачивать кредит. — Она улыбнулась Луизе и с завистью посмотрела на ее живот. — Когда вам рожать?
— Только через шесть недель, — поморщилась Луиза. — Я чувствую себя хорошо, но врач сказал отдыхать, а Марко не позволяет мне ничего делать. Он разрешил мне приехать сегодня в офис только после того, как я обещала провести весь оставшийся день в кровати.
— Ваш муж хорошо о вас заботится, — пробормотала Джина с завистью.
Ее брак с Саймоном дал трещину через несколько месяцев после свадьбы. Очаровательный мужчина, который полгода водил ее по ресторанам, а потом отвез в Париж и сделал предложение на верху Эйфелевой башни, изменился за одну ночь, превратившись в собственника с непредсказуемым настроением, который ревновал ее к подругам и оскорблял, когда напивался.
Может, ей повезло, что она не смогла забеременеть, подумала Джина. Проблемы Саймона с алкоголем вряд ли помогли бы ему стать хорошим отцом. Она пыталась ему помочь, но невозможно помочь человеку, который отказывается признавать наличие проблемы, и в конце концов, ради моральной и физической безопасности, она развелась с ним.
После ухода Луизы Джина сразу принялась за работу и полностью погрузилась в скопившиеся на столе бумаги. Она радовалась возможности снова вернуться к работе.
Она делала конспект заседания, с облегчением обнаружив, что все члены совета действительно были разных национальностей и все говорили на английском, так что в этот день ее знание итальянского не подверглось проверке. У Ланзо было еще несколько запланированных встреч, но в пять он вызвал ее в свой офис и сообщил, что его шофер отвезет ее домой.
— Ты достаточно поработала сегодня, — сказал Ланзо в ответ на ее протест, что она хочет дождаться его. — Иди отдохни, встретимся дома вечером.
Стараясь не думать о том, что следующие несколько недель она будет жить с ним под одной крышей, она приехала в его квартиру, где ее встретила Дафна.
— Я распаковала ваши вещи, — объяснила экономка, провожая Джину в гостевую спальню.
Джина подумала о том, что квартира больше похожа на пятизвездочный отель, чем на дом. Должно быть, эти мысли отразились на ее лице, потому что Дафна пояснила:
— Настоящий дом Ланзо находится в Амалфи. Он останавливается здесь, когда приезжает в главный офис. Хотите чашку английского чая? Он сказал мне купить его специально для вас.
Джина улыбнулась экономке:
— Да, с удовольствием, спасибо.
Когда Дафна вышла, она быстро осмотрела комнату и смежную ванную и, сняв рабочую одежду, встала под душ. Через десять минут она надела белый хлопковый сарафан, забрала с кухни свой чай и отправилась на террасу на крыше — зеленый оазис с растениями в горшках, — откуда открывался потрясающий вид на Рим.
Через час она вздрогнула при звуке своего имени и, открыв глаза, увидела Ланзо возле шезлонга, на котором она уснула.
— Нужно было сесть под зонтик, — сказал он, садясь рядом с ней и легко проводя пальцами по ее плечу. — В это время года солнце палит весь день, и твоя светлая кожа может обгореть.
— Я не собиралась спать. Я хотела перепечатать записи с совещания. — Она сонно посмотрела на него. Ее сердце забилось, когда она заметила, что он переоделся в джинсы и черную футболку, обтягивающую его мускулистую грудь. Его волосы все еще были влажными после душа. — Когда ты вернулся? — спросила она.
— Десять минут назад.
Ланзо не стал сообщать ей, как с нетерпением ждал конца заседания, чтобы быстрее поехать домой и увидеть ее. В своем легком летнем платье Джина выглядела на восемнадцать лет, подумал он, поборов желание провести рукой по ее длинным шелковистым волосам, а потом откинуть ее голову, чтобы впиться поцелуем в эти губы. Но едва заметный страх в ее голубых глазах заставил его передумать. Джина не могла скрыть свое желание, как бы сильно она ни старалась, но что-то ее сдерживало, и он готов был ждать, пока она боролась со своими внутренними демонами.
— И раз ты проснулась, готова попробовать самую вкусную пиццу в Риме?
Он протянул ей руку, и после секундного замешательства она приняла ее и встала.
— Пойдем есть, cara.Не знаю, как ты, а я ужасно голоден.
Как и говорил Ланзо, пиццерия «У Агнелли» располагалась вдали от потоков туристов в небольшом переулке, до которого они дошли за пятнадцать минут. Облупившаяся краска вокруг окон придавала ресторану потрепанный и непривлекательный вид, но, когда они вошли, их тепло поприветствовал официант. Синьор Агнелли поспешил к ним из кухни в переднике, испачканном мукой. Он обнял Ланзо и проводил их к столику в углу, который явно был зарезервирован для его близких друзей.