Малахитовый Лес
Шрифт:
Лев, который за секунду до этого собирался сделать глоток кофе, так и замер с кружкой у рта, шокированный таким подходом, не знающий, что ответить.
Роман же, несмотря на всю абсурдность ситуации, едва сдержал улыбку, прикидывая, выкатятся у брата глаза от возмущения или все-таки удержатся в орбитах. Он прекрасно знал, что Лев склонен драматизировать все без исключения. У каждого поступка, даже самого банального, он искал скрытый смысл, желательно – героический. И каждую сцену он прорисовывал в своем воображении с правильными цветами и светом,
А тут его спустили с небес на землю. Это получилось бы совсем уж смешно, если бы не неприятное, ноющее чувство в груди, неизменно возвращавшееся вместе с воспоминаниями о том дне. Роман уже сотню раз напомнил себе, что глупо расстраиваться из-за чего-то столь предсказуемого. Но вспоминать равнодушно пока не получалось, а Льва хотелось не простить, его хотелось приложить самоуверенной рожей об стол. Но оно того не стоило, Роман прекрасно знал, что равнодушие изводит его брата куда сильнее, а вот драка только порадует.
Он уже в детстве на этот трюк попадался, хватит.
Он знал, что Лев даже этот разговор умудрится свести исключительно к собственной персоне. Интересовало его лишь одно: как брат все вывернет на этот раз.
– Ты что, приехал в Малахитовый Лес, чтобы меня изводить? – подозрительно прищурился Лев.
– Преимущественно чтобы долечивать бронхит. Остальное – бонусы.
– Мы можем просто помириться?
– А ты извиняешься? – удивился Роман. – Насколько я помню, для примирения это обязательное условие. Или что-то изменилось?
– Я? Должен извиняться перед тобой? За то, что тебя от ошибки уберег?
– Разговор окончен. Захочешь извиниться – погугли, как это делается, должно помочь.
– Знаешь что? Да пошел ты!
Роман лишь усмехнулся: вот и еще одна их беседа заканчивается привычно. Лев вскакивает из-за стола и с видом униженным и оскорбленным бежит прочь. Если повезет, будет еще неделю лечить поцарапанную гордость и лишний раз к брату не подойдет.
Лев и правда злился. Ему все произошедшее казалось очевидным, понятным, а значит, недовольство Романа было не более чем местью. Детский сад какой-то! Придется дать брату еще время на то, чтобы все обдумать и понять, в чем он был не прав. Недели должно хватить.
Домой не хотелось, потому что там Дашка, ей придется рассказывать, что случилось, она обязательно спросит. Если это произойдет прямо сейчас, он и наорать может, поэтому Лев решил прогуляться, успокоиться, привести мысли в порядок.
Обычно Малахитовый Лес со своим покоем и неуловимой атмосферой вековой мудрости этому способствовал. Но сейчас никакое весеннее умиротворение не могло защитить от высокого девичьего визга, разрезавшего теплый воздух, рубанувшего по барабанным перепонкам. Искать источник звука долго не пришлось: навстречу Льву бежала девушка лет двадцати, невысокая, пухленькая, казавшаяся огромным белковым пирожным из-за пышного розового платья. Она выглядела испуганной, да и понятно почему: за ней гнался пожилой мужчина, растрепанный, злой и откровенно нетрезвый.
– Люська,
– Отстань от меня!
– Я не позволю так со мной обращаться!
– Я делаю что хочу!
Лев невольно поморщился: надо же, какая драма! Дешевая. Для ток-шоу, не для Малахитового Леса. Здесь так себя не ведут, да и эти двое не должны, еще вчера они мирно прогуливались по улицам и со стороны смотрелись как любящая семья. Правда, скорее как дед и внучка, чем как сожители, но… Если девице есть восемнадцать, она сама решает, с кем ей ночевать. Особенно при том, что проживание в Малахитовом Лесу оплачивает именно она.
Девица пронеслась мимо Льва все с тем же оглушительным визгом, который и бензопилу заставил бы сгореть от собственной неполноценности. Сама себе эта девушка наверняка казалась принцессой, спасающейся от дракона. Со стороны же она напоминала скорее поросенка, который вдруг осознал, что новогодний стол будет радовать не всех.
Ее Лев пропустил мимо, а вот ее преследователя перехватил и без труда швырнул на траву. Это оказалось бы легко в любом случае – побитый временем Ромео был тощим и невысоким. А теперь алкоголь еще и лишал его устойчивости, так что на газоне он задержался.
Тут девице полагалось обрадоваться своему спасению, однако она мгновенно рванулась обратно и заголосила уже по другому поводу.
– Ты что творишь… – начала было она, но запнулась, разглядев, кто перед ней. – Лев Андреевич… ой… а это вы!
– А это я, – согласился Лев. – И я очень трепетно отношусь к вопросу: какого хрена здесь происходит?
– Димочка немного выпил…
– Сейчас одиннадцать утра.
– Вы знаете, он же творческий человек, – доверительно сообщила девица. – Как и я. Мы, творческие люди, живем по немножко другим правилам… Шампанское с утра – это наш ответ серости и предсказуемости!
Лев бросил взгляд на покрасневшего до свекольного оттенка мужчину, неловко пытающегося подняться.
– Он не шампанское пил.
– Да, шампанское пила я, – кивнула девица. Догоняющий звал ее Люськой, но Лев помнил, что полное имя у нее не Людмила, а как-то по-другому. Как именно – ему было все равно. – А Димочка просто расстроился, он человек страстный, и вот он узнал, что я…
– Так, стоп! – Лев поднял вверх руки, мысленно возводя стену между собой и готовыми выплеснуться на него откровениями. – Я не хочу знать. Просто сделайте так, чтобы ваши ролевые игры никому не мешали.
– Это не ролевые игры! – возмутилась девица. – Это любовь!
– При чем тут вообще любовь?
– Любовь – она разная бывает, не только такая, как угодно вам с вашими надуманными нормами! Иногда любовь – это страсть, боль, тоска. Иногда она кажется деструктивной всем вокруг, но спасает тех двоих, которым была дарована…
Девица продолжала нести какую-то пафосную ерунду, наверняка взятую из сочинений ее пожилого сожителя, но Лев больше не слушал. До него наконец дошло: вот же оно! Любовь.