Малахольный экстрасенс

Дроздов Анатолий

Я загасил окурок в пепельнице и встал. В груди кольнуло, затем тело затопила острая и невыносимая боль. Сердце будто кто-то сжал в кулаке и теперь давил изо всех сил. Пошатнувшись, я сделал шаг к двери – в спальне на тумбочке остался телефон. Набрать 103… Ноги подвели. Меня шатнуло, мир вокруг начал стремительно сжиматься, наступила темнота, и я только успел почувствовать, как куда-то лечу…

1

– Ну что, пошли? – спросил Вовка. Он стоял, вопросительно глядя на меня.

Опять этот сон… В следующий миг пришло осознание: никакой это, на хрен, не сон. Я только что умер у себя в квартире. Или же нет? Лежу сейчас без сознания на полу

в кухне – до спальни так и не добрался. Но, если так, почему дышится легко, тело переполняет сила, а природа вокруг хоть и притихла в ожидании грозы, но выглядит живой и объемной?

– Нет, – ответил я и для убедительности покачал головой.

Вовка пожал плечами:

– Смотри, гроза будет. Долбанет молнией – и будет тебе открытие! – он сложил руки на груди и закатил глаза, наглядно изображая мое ближайшее будущее.

Я вместо ответа ожесточенно воткнул щуп в землю. Уходи! Мне нужно понять, что вообще происходит.

Вовка еще раз пожал плечами, покосился на свою лопату (хорошую, с черенком, отполированным до блеска ладонями), вздохнул и поплелся к деревне. Я подождал, пока он скроется за кустами, и опустился на песок. Страха не было, как и паники. В стрессовых ситуациях я умею мыслить трезво – это не раз выручало меня в жизни. Итак, версий две. Первая: я сейчас лежу на полу, а все, что вижу – не более, чем бред умирающего мозга. Проверим. Я зачерпнул горстью песок и поднес ладонь к глазам. Песчинки с чуть слышным шорохом стали вытекать между пальцами. Я отчетливо ощущал их движение, вес и объем. Стряхнув остатки песка на землю, взял лопату. Тяжелая. У меня на даче лопата из титана – легкая и удобная, копать ею – одно удовольствие. Этой намашешься. Я попробовал пальцем край штыка – острый. Резать палец до крови не стал – глупо. И без того ясно, что мир вокруг реален – во снах и бреду подобного не бывает, там все странно и нелогично.

Тогда версия вторая: я умер, и мое сознание перенеслось в мое же тело, но на тридцать лет назад. Кто и зачем это сделал? Риторический вопрос. Случайность отвергаем – науке такие феномены не известны, хотя кое-кто с пеной у рта будет отстаивать обратное. Атеисты – они порою хуже либералов. И те, и другие на дух не переносят иную точку зрения, хотя на словах за свободу совести и мнений. «Кирпич ни с того, ни с сего никому и никогда на голову не свалится», – говорил Воланд в романе «Мастер и Маргарита». Хотя этот персонаж – Князь Тьмы, священники с ним полностью согласны – сам слышал. Остается понять, зачем Ему понадобилось переместить мое сознание в это время и место? Для чего?

С неба посыпались пока редкие капли, вот-вот ливень грянет, и я решил отложить эти размышления на потом. Встал, подобрал лопату. В этот миг будто кто-то разорвал небо надвое. Оглушительный треск ударил сверху, и ослепительно-белая, с синевой по краям (я успел это заметить) лента шваркнула под ноги. Меня словно подбросило, и все вокруг исчезло в черноте…

* * *

Очнулся от ощущения сырости на лице. Открыл глаза. Грязно-серые облака висели прямо надо мной, из них сеялся мелкий колючий дождик.

Я сел и огляделся. Лопата и щуп валялись рядом. Провел ладонью по груди. Рубаха была влажной, но не мокрой – значит, лежал без сознания недолго. «Молния, – вяло всплыла мысль, – все-таки они сюда точно бьют – Вовка не зря предупреждал. Хорошо еще, что не убило. Это было бы просто замечательно: переместиться в прошлое, чтобы от молнии погибнуть».

Я встал, подобрал лопату и щуп и побрел к деревне. Меня слегка мутило, ноги казались ватными, но по сравнению с тем, как я чувствовал себя на пенсии… Здоровье – такая вещь: понимаешь его ценность после утраты.

Вовки дома не оказалось – умчался на работу, о чем говорил висевший на дверях дома замок. Жена приятеля с детьми вчера уехала в гости к матери, что и дало нам возможность приятно посидеть за полночь – иначе разогнали бы раньше. Я прислонил к стене сарая лопату и щуп и отправился к тетке. В сенях зачерпнул кружкой из ведра и выпил холодной и невероятно вкусной колодезной воды, после чего открыл дверь в дом.

Тетя лежала на кровати поверх покрывала в одежде и слегка постанывала – похоже, снова давление прыгнуло. В прошлой жизни гипертония свела ее в могилу – инсульт. Я придвинул стул к кровати и присел. Тетя повернула ко мне перекошенное болью лицо.

– Ты где это ходил? – прошептала тихо.

– Да так, – ответил я неопределенно и спросил: – Голова болит?

Она прикрыла глаза, подтверждая – качать головой или говорить далее, видно, не позволяла боль.

Повинуясь какому-то безотчетному чувству, я положил левую ладонь ей на лоб. Тот был горячим – да настолько, что собственная рука показалась мне ледяной. И внезапно ощутил, как холод из ладони заструился туда, в жар. Я словно бы лил что-то из себя в этот пышущий огнем лоб; и жар вдруг стал сжиматься и отступать. Ощущение было странным и пугающим, я попытался убрать ладонь. Но тетка с неожиданным проворством упредила, крепко схватив меня за руку.

– Не надо, пусть будет, – попросила шепотом.

Через несколько минут я ощутил, что жар под ладонью съежился и исчез совсем. Руки тетки ослабли и тихонько скользнули на постель, она вздохнула и глянула на меня осмысленно.

– Прошло, – сказала удивленно. – Так быстро! – она обвела взглядом комнату и остановила его на часах. – Десять, – сказала, подхватываясь. – Что ты сидишь? Автобус через час, а тебе еще три километра топать. Давай живо! Сумку тебе я собрала.

Путь до соседней деревни я преодолел одним духом. Шел быстрым шагом, не забывая поглядывать по сторонам. Хотя смотреть, по большому счету, не на что. По правую руку заболоченный луг и кусты, по левую – лес. Через месяц, а то и раньше в нем вырастут грибы. Грибов тут много. В детстве мы с теткой собирали их мешками, сушили и сдавали заготовителям. А еще ягоды – чернику, бруснику и клюкву. Тетя Оля хвалила меня за старание и наделяла монетами – серебряными гривенниками и двугривенными. По возвращении в город я покупал на них мороженое и конфеты…

Мной овладело странное чувство. С одной стороны, тело радовалось вернувшейся силе и здоровью, но с другой – мозг продолжал пребывать в смятении. Случившееся со мной – реальность или все же бред? Вдруг я там впал в кому, и это – видение? Знать бы, что видят люди, пребывающие в таком состоянии – никогда об этом не читал. О тех, кто пережил клиническую смерть и вернулся, информации море, да и сам слышал из первых уст. Был у меня друг, который побывал за кромкой, я как-то спросил его: видел ли он чего ТАМ? «Было радостно, – ответил друг смущенно. – Не хотелось возвращаться…» Толя, так его звали, остался сиротой в три месяца. Случилось это в 1942 году в оккупации. Немцы повесили его мать, отец сгинул на фронте, и младенца забрали чужие люди. После войны сдали в детдом. Жить тогда было голодно, а в детдоме кормили. Толя выжил, сумел получить образование, даже стал писателем – у меня в книжном шкафу стояли его книги с автографами. Голодное детство сказалось на здоровье друга: к сорока годам он перенес несколько инфарктов и стал инвалидом. Но друг не ожесточился. Писал сказки для детей – такие же добрые и светлые, как и он сам. В 2007 году его изношенное сердце не выдержало. В гробу Толя лежал с улыбкой на лице. Сделали ли это в морге, или же так получилось само – не знаю. В последние годы друг сильно болел, жизнь его не радовала, но почему-то верилось, что он встретил смерть с улыбкой. Можно сказать: отмучился…