Мальчик-бульбинка
Шрифт:
Привел Левон Марысю в свою бедную хату. Начали они жить. Денег больше тысячи, а есть нечего. Да и староста время от времени будто о здоровье справиться заходит, а сам смотрит, что едят, на чем сидят, не пахнет ли лишним рублем. Левон попытался разменять одну бумажку. Попросил одного знакомого — разменяй в банке, а я тебе за это заплачу. Тот смекнул — дело нечисто, взял бумажку, пошел. Подходил ли он к кассе, нет ли — неизвестно. Может, только на лестнице покрутился. Видит Левон, бежит тот человек, будто за ним волки гонятся.
— Эх, деревня, — вздохнул Семка. — Мне б такие деньги. Погулял бы.
— Ну, Левон не о гульбе, а о жизни думал, — ответил наставительно Язэп Иванович. — Спрятал он те деньги, чтоб и жена не знала где. Так как Марыся уже уговаривала Левона отнести их и вернуть хозяину. А тут ребенок родился. Кидается Левон туда-сюда, чтоб заработать копейку. Никто не берет на работу. Полиция предупредила частников, чтоб не брали такого-то. Ну хоть милостыню иди просить. Только и жил тем, кому покосит, кому помолотит, дрова поколет.
Зашел как-то староста в хату Левона с урядником. Сели, начали разговаривать с хозяйкой.
«Чайком бы, Марыся, угостила пана урядника», — сказал староста, показывая на самовар, который, покрывшийся паутиной, стоял за печью. Чай сами хозяева никогда не пили. Вот так и стоял без дела, как память о родителях Левона.
«Пожалуйста», — захлопотала Марыся. Стерла пыль с самовара, налила воды. Всыпала горячих угольев из печи в трубу самовара.
А непрошеным гостям не до чая. Им это просто зацепка. Посидеть, оглядеться. Когда женщина выйдет за водой, можно и под кровать, и в шкаф заглянуть.
Напоила Марыся урядника и старосту чаем, ушли они, не заметив в хате ничего подозрительного. А вечером пришел усталый Левон. Увидел на столе самовар, и ноги подкосились.
«Что ты наделала, Марыся? В трубе самовара были деньги. С дымом все и ушло».
Крестьянин кончил рассказ. Утих тем временем и дождь за окном. Сквозь тучки пробивалось солнце.
— Живы еще Левон и Марыся? — поинтересовался Лешка.
— Живы. После революции земли им дали, леса на хату. Хозяином стал Левон. Он сам обо всем этом и рассказывал. Откуда б я знал, что с ним случилось. Сына Советская власть выучила.
— Зачем же он тогда украл деньги? — язвительно спросил Семка.
— Кто его знает? Жизнь такая была. Теперь же вот живет как человек.
— Э, и тогда и теперь: не украдешь — не проживешь, — сказал Семка. Он потянулся за папиросами, но, взглянув на плотогона, не закурил.
— У кого это ты украдешь? — спросил плотогон, недовольно посмотрев на Семку. — Купцов-живодеров больше нет. Трудовой человек сегодня хозяин на своей земле. Как же он может сам себя обкрадывать?
— Да я не про себя, а вообще, — струсил Семка и, схватив костыли, запрыгал в сад.
Тимка далеко не убежал. Двое переодетых в штатскую одежду милиционеров, те двое, которых однажды заметил Юрка, скрутили ему руки назад и связали. Со связанными руками и наганом в кармане и привели его, когда стемнело, в уголовный розыск. Там у него отняли оружие и развязали руки.
Получилось не так, как рассчитывали милиционеры, следя за Тимкой. Листрат помешал арестовать его в момент, когда тот стал бы брать из тайника наган. А отпустить бандита с оружием было уже опасно.
Листрат нашел наган совершенно случайно. Сначала он увидел гнездо и полез за ним на дерево. Сорвался и упал. Поднимаясь, заметил под пнем краешек платка, вымытый дождем. Потянул и вытащил что-то тяжелое. Развернул — наган. Обрадовался. А тут птенцы из разоренного гнезда прыгают. Ну как не выстрелить.
Допрашивал Тимку сам начальник уголовного розыска — Свиридов. Наган Тимки лежал на столе.
По дороге в милицию Тимка придумал версию, откуда он взял наган. Придумать ее было нетрудно. Мальчишки нашли наган, начали стрелять из него, а он отнял у них оружие. Зачем оно мальчишкам, еще перестреляются.
Свиридов, однако, начал свой допрос не с вопроса, а с обвинения и этим перепутал все карты.
— Из этого нагана вы стреляли в инспектора уголовного розыска Вишнякова возле моста на Смоленском шоссе.
— Кто вам сказал? — растерялся Тимка.
— Тот, кто с вами был вместе, — Семка Бондарь. И спрятали вы с ним этот наган в ту ночь в яре.
Тимка совсем растерялся. Откуда он мог догадаться, что его разговор с Семкой ночью мог кто-то подслушать. В яру в это время, кроме бандитов, никто не ходит. Он решил, что Семка арестован и выдал его. А его друг в это время еще лежал в больнице.
— Сыбака он, — не выдержал Тимка.
Это было почти признанием вины. Начальник имел в запасе еще несколько убедительных фактов, чтоб окончательно сломить Тимку. Но теперь он решил дать ему какую-то надежду на смягчение вины и узнать от него то, что неизвестно было пока что уголовному розыску. Когда бандиты совершат нападение на дом Леванцевича?
— Инспектор только ранен, — сказал он. — Это ваше счастье. Если вы признаетесь во всем — вам будет лучше.
— Хорошо, я скажу…
И снова неожиданный вопрос начальника.
— Когда будут использованы поддельные ключи к кабинету доктора Леванцевича? Только точно.
— Сыбака, и это выдал…
Медсестра привела Лешку в приемный покой.
— Вот твоя одежда, переодевайся, — и сама отошла в сторону.
Лешка снял пижаму и уже хотел надеть свою одежду, как увидел, что это не его.
— Тетя Фруза, это не моя.
Лешка хорошо знал свои кортовые штаны, такую же рубашку, на которой засохли кровяные пятна, а ему принесли все новое и к тому же еще сандалии и носки, которых у Лешки вообще никогда не было.